|
Добрые, довольные, ясные. Это не трудно. Легче, чем так жить. Она по-прежнему обнимает его, но вдруг ее руки слабеют и опускаются. - Тебе непонятно? - спрашивает он, спокойно глядя на нее. - Ты всегда была со мной откровенна. Помолчав, она признается: - Часто я думала о том же. Только боялась выказать себе все четко и ясно, как ты. Ты прав, жить так дальше нет смысла Он с сомнением смотрит на нее и спрашивает тоном, в котором слышится отчаяние и какой-то соблазн: - Ты решилась бы?.. - Да, с тобой. - Она произносит это совершенно спокойно и твердо, словно речь идет по прогулке. - Одной мне не хватит мужества, не знаю... я не задумывалась о том, как это делается, иначе давно бы, наверное, сделала. - Ты со мной... - Блаженно бормочет он и берет ее руки. - Да,- по-прежнему спокойно отвечает она, - когда захочешь, но вместе. Не хочу больше тебя обманывать. Перевод в Вену не разрешили, а здесь, в деревне, я пропаду. Так лучше сразу, чем медленно. А в Америку я не писала. Они мне не помогут, ну пришлют десять-двадцать долларов - что это даст? Лучше уж сразу, чем мучиться, ты прав! Он долго разглядывает ее. Никогда еще он не смотрел на нее с такой нежностью. Жесткие черты его лица разладились, суровые глаза светятся ласковой улыбкой. - Мне и в голову не приходило, что ты... согласишься сопровождать меня в такую даль. Теперь мне вдвое легче, ведь я за тебя тревожился. Они сидят, взявшись за руки. Глядя на них, можно подумать, что это любовная парочка, только что обручились и взошли по тропинке сюда, чтобы скрепить помолвку перед распятием. Никогда они не чувствовали себя так беззаботно и так уверенно. И впервые у них появилась уверенность друг в друге и в будущем. Они долго сидят, сплетя руки, глаза в глаза, и лица у них добрые, довольные и ясные. Потом она тих спрашивает: - А как ты это... сделаешь? Он достает из заднего кармана револьвер. Гладкий блестит в лучах ноябрьского солнца. Оружие кажется ей совсем не страшным. - В висок, - говорит он. Не бойся, рука у меня твердая, не дрогнет... Потом себя в сердце. Это армейский револьвер самого крупного калибра, вполне надежный. Раньше, чем в деревне услышат два выстрела, все будет кончено. Бояться не надо. Она без всякого волнения, с деловитым любопытством рассматривает револьвер. Потом переводит взгляд на возвышающийся в нескольких метрах от скамейки огромный крест из темного дерева, на котором распятый Христос мучился три дня. - Не здесь, - поспешно говорит она. - Не здесь и не сейчас. Понимаешь... - Она смотрит на него и нежно сжимает его пальцы. - Прежде я хочу еще раз побыть с тобой. |
