Часы показывали половину четвертого утра. Пока все шло с опережением графика, без стрельбы, практически вообще без шума.

У дверей спальной комнаты было пусто – непорядок, по протоколу тут самый важный пост. Полковник быстро огляделся, молча кивнул на дверь находящегося рядом туалета. Трое бойцов во главе с Кемалем тут же нырнули туда. Негромкая возня, и через минуту из отделанного розовым мрамором просторного «кабинета задумчивости» выволокли и уложили в «предбаннике» тело почти двухметрового бородатого негра, личного президентского телохранителя. Кемаль молча протянул полковнику автоматический пистолет Стечкина с деревянной кобурой. «Навооружали на собственную башку!» – усмехнулся Слава и еще крепче сжал свой «АКС».

«Нет, это не дворец Тадж-бек Хафизуллы Амина, – думал полковник. – Вот там было пекло, а здесь… Как на даче у секретаря облисполкома. Только не расслабляться, иначе пойдут накладки. Они все равно пойдут, в таких делах без этого не бывает, все дело в том, чтобы реагировать на неожиданности без суеты. Главное – быстро. Минут через десять мы должны уходить…»

…Спальня была оформлена в довольно-таки безвкусном, откровенно бутафорском псевдоготическом стиле – островерхие стулья и спинки кровати, резные наличники у высоких окон с пуленепробиваемыми стеклами. Кровать – в алькове, как положено в средневековой спальне, над кроватью балдахин. А в самом изголовье, на узорчатом настенном ковре, вместо канонического меча и кривой сабли с кинжалами висит старый знакомый – автомат Калашникова первой модели. Нет, все-таки президент не прав, так нельзя – сперва построил на деньги советского старшего брата дворец, затоварился сверх всякой меры советским оружием и техникой, советские же геологи за советские же деньги полтора года назад нашли ему большую нефть – а он возьми да запродай ее заклятым друзьям-американцам. Так порядочные президенты не поступают. За это можно и…

– Господин президент, – полковник встал у изголовья кровати.

Кемаль, Слава и Николай расположились полукругом. Еще двое бойцов у дверей, трое в коридоре. Господин президент вяло заворочался, открыл глаза – и быстро сел в постели, поочередно оглядывая каждого из незваных визитеров.

– Смею сообщить вам, что вы низложены и арестованы Военно-революционным комитетом, – произнес полковник на английском, чисто и внятно.

Господин президент еще раз обвел всю компанию ошалелым взглядом и рванулся было к Калашникову, но Николай пресек порыв в самом начале:

– No jokes, please, Mister President!

– Indeed, would you behave, please! – согласился с ним полковник.

Тем временем метрах в трехстах от дворца «народные массы», вдохновляемые «Военно-революционным комитетом», вступили в бой с президентской гвардией. Будто разбуженная этим бодрящим шумом, у Олега Петровича под одеждой запиликала радиостанция. Полковник молча вытащил ее, что-то выслушал, помянул веселого Роджера и убрал назад. Все шло по плану.

– Уходим! – по-английски скомандовал он своим и добавил, обращаясь к главе государства: – Вам придется проследовать с нами, господин Президент… В случае отказа, или при попытке к бегству, или при попытке освобождения вы будете немедленно расстреляны.

К месту, где их должен был ждать вертолет, пробирались глухими закоулками на прихваченных в президентском гараже микроавтобусах, но их пришлось бросить перед крутым спуском к пляжу – дальше вела каменистая тропа. Президент передвигался довольно шустро, несмотря на наглухо завязанные глаза. Шедший сзади Телегин крепко держал его за плечо.