— Что такое? — Саша сразу кинулась с расспросами. Ее вообще беспокоило поведение деда в последнее время. Он без причины мог раздражаться на ровном месте. — Тебя расстроил этот человек?

— Человек?! — Ершов буквально кипел от бешенства. — Это, Саша, не человек. Это — мерзкая тварь. Предатель и гнида. Его надо раздавить.

— Ну, что за номера? — девушка прошла в кухню и поставила на огонь чайник. — Ты же был рад его видеть. Мне так показалось, по крайней мере.

— Да! Был рад. Знаешь, почему? Он — один из последних агентов, кого знаю лично. В тот год, когда все произошло… я про Абакумова и про свой арест, Дима заканчивал подготовку. Его, как разведчика-нелегала, отправили в первую зарубежную командировку. Под видом сотрудника советской миссии он прибыл в Нью-Йорк и вскоре приступил к выполнению своего главного задания — начал вербовать агентов для Главного Разведывательного Управления. Я знаю это точно, потому как перед отъездом Диму прислали ко мне. Нужно было проверить некоторые аспекты его будущей службы. Но он действительно оказался готов. О чем я и отчитался. Ты знаешь, после той группы, где были твои родители, я агентов больше не готовил. Однако, люди, которые становятся шпионами, должны знать не только, как им правильно скрываться от американской разведки, но и то, как именно они вычисляют агентов. В общем, я подтвердил, что он готов. Потом началась та история… Ты понимаешь, о чем я. Из государственной безопасности меня выкинули на свалку. Но некоторые связи еще оставались. Я знаю, что работу Дмитрия высоко оценило руководство и, вернувшись в Москву, он долго тут не задержался. Получил звание полковника, а потом вновь отправился в США в качестве замрезидента по нелегальной разведке. Формально — в должности начальника секретариата представительства СССР. Я пытался собирать информацию о том, что происходит вокруг нашей агентуры. Любую информацию. Чтоб понимать, как обстоят дела с теми, кто мне дорог. Не всплывут ли их имена.

В открытую, естественно, не скажешь, поэтому наводил справки о любом факте, связанном с агентурой. Потом знакомые пропали окончательно. Связи разорвались. Однако, о Диме я помнил, как о достойном продолжателе нашего дела…

— Ну, вот… — Саша достала чашки, насыпала заварку прямо в них и залила кипятком. — Так в чем тогда дело? Почему ты злишься?

— Почему? — дед, который сидел на табуретке возле стола, вдруг с силой ударил кулаком по столешнице. — Они все перестали понимать, что значит быть разведчиком! Забыли. Думают, игрушки им там! По заграницам катаются, живут во благе. А дело, Саша, не в этом! У разведчика ничего нет. Ни семьи, ни жены, ни детей. Даже когда они есть — их нет. У него есть только Родина. О Родине он должен думать в первую очередь. Чтоб его семья, жена и дети жили под мирным небом! Свои принципы, свои взгляды и свое мнение в зад нужно засунуть. Есть только один принцип — «свои» и «чужие». Если ты этого не понимаешь, то не хрена лезть со свиным рылом в калашный ряд.

Дед тяжело дышал и Саша начала переживать, как бы ему не стало плохо. На здоровье Виктор Николаевич не жаловался, однако, девушка впервые видела его в состоянии столь сильного возбуждения. Обычно он даже злился тихо. От этого не менее пугающе, но тихо.

— Этот человек… Дмитрий… Он что-то сделал не так? — Спросила Саша и потянулась за валерианой. Достала стакан, налила воды, отмеряла положенное количество лекарства.

— Я уж и не знаю, что сейчас «так», а что «не так». Раньше было понятно. Враг — это враг. И нет никаких причин думать иначе.

Виктор Николаевич схватил стакан, в который Саша накапала настойку, залпом выпил его содержимое, перевел дух, а потом продолжил.