Настроение у молодого Нарлинга улучшилось, словно последние солнечные лучи этого дня разогнали тоскливый мрак. Следом за настроением улетучились и все гнетущие молодого человека страхи. Гефорг, высунувшись в окно, подумывал – не попросить ли Далтона остановиться, чтобы пересесть к нему. Если бы не недавние мучившие Нарлинга страхи, он бы уже давно перебрался наверх, на козлы. Тем более что они буквально сдружились еще в Ас-Ангеле. Скорее всего, причиной этому был характер – в отличие от многих других учащихся Ас-Ангела, Гефорг не считал для себя зазорным общаться с обычными людьми, такими, как, например, Далтон, чей род не принадлежал ни к баронам, ни к дворянам, ни даже к зажиточным торговцам. Да и с незнакомыми людьми молодой Нарлинг быстро умел находить общий язык.

Неожиданно сильный порыв ветра словно специально швырнул в лицо юноши холодные водяные брызги, остужая его недавнее желание покинуть относительный уют салона. Нарлинг втянул голову в плечи, невольно прикрывая окно плотным пологом. Тут же в голове возникло вполне разумное оправдание: возжелай он лезть на козлы – и Далтону придется останавливать карету, помогая ему устроиться наверху, а то и доставать из заднего каретного короба такой же кожаный плащ до пят, в какой был облачен сам. Все это неотвратимо принесет потери времени и отсрочит столь желанное возвращение домой.

Тающее Око Увара, образ которого едва просвечивался через пелену дождевых туч, уже провалилось своим размытым сумерками краем за линию горизонта, когда карета подкатила к пригороду Дарграда. Неприятное чувство, словно дуновение ледяного ветра в зимнюю стужу, накатило на Гефорга, едва городские стены показались из-за поворота.

Такие темные и неприветливые.

Глава 2

Холод, подогревающий злобу

Босые ноги ступали по обжигающему темному песку, а жара выжигала, казалось, саму душу. Экраим эль Нарим присмотрелся к песку – тот был багрового цвета.

– Это не песок, – озвучил пришедшее к нему знание Экраим. – Это кровь. Запекшаяся, высохшая кровь.

Экраим поднял глаза и осмотрелся – вокруг, насколько хватало глаз, простирались лишь давно остывшие руины и пепелища костров, в которых угадывались человеческие кости. Он поднялся на холм, и взору его открылось высохшее русло реки. До самого горизонта простиралась пустыня.

Пустыня, в которой песок заменяла кровь.

Жар светила был невыносим даже для эль Нарима, выросшего в южной стране Фиринского Царства. Он поднял глаза и увидел в безоблачном небе черный диск. Экраиму стало трудно дышать. Неестественный ужас сковал его сердце, вырвав короткий крик, больше похожий на стон. Безысходность и отчаяние наполнили его душу. Экраим понял, что его борьбе пришел конец – он проиграл. Все проиграли. Мрак полностью воцарился в Фиринском Царстве. И не только здесь – весь Эпам пал в битве с Мраком. Вспотевшие ладони ослабли, и, чтобы не выронить нож, Экраим крепче сжал пальцы.

– Мрак… – прошептал он, упав на колени в сухую кровь бесконечной пустыни мира, где в небе царило не священное Око бога жизни Увара, а лик проклятого божества Черного Трона.

Свет нечестивого светила, казалось, высасывал из него жизнь, вытягивал душу. Воин собрался с силами и, закричав, рывком поднялся с колен…

Экраим в холодном поту вскочил с кровати, держа в руках кривой, остро отточенный нож. Молния осветила его поджарую фигуру, а громыхнувший следом гром заставил дрожать стекла в окне его комнаты.