За прошедшие с памятной беседы месяцы он сильно изменился: похудел, загорел дочерна — гораздо больше, чем за всю предыдущую службу — здесь, высоко в горах, солнце палило нещадно, а привычной широкополой панамы не было и в помине, только пуштунский шерстяной чалпак, — оброс мягкой бородкой… Одним словом: стал точь-в-точь походить на крайне малочисленных местных жителей, которые уже не пялились на него, словно на невиданное чудо, как в первые дни. На вид такой же, а что до масти, так здесь, в древних индоевропейских землях, рыжих едва ли не больше, чем брюнетов, а уж все промежуточные оттенки представлены в обширном разнообразии.

Так что слиться с аборигенами Александру удалось на славу. Хуже обстояло дело с целью миссии.

Все оказалось очень просто лишь на карте, разложенной на столе в петербургском кабинете, где заоблачные горы казались веселенькими красно-коричневыми пятнышками, а долины и ущелья — зелеными запятыми и черточками. На самом же деле проводники, сменяя друг друга, таскали бедного «русики» от Герата до Заранджа, а оттуда — до Кандагара, но Махмуд-Шах оставался неуловим, а все, кто его видел, отвечали, что он «только что ушел». И проверить — правда это или традиционная азиатская ложь, не представлялось возможным… Эта бесконечная гонка уже начала поручику надоедать. Но неутомимым афганцам, похоже, нисколько.

Сколько раз приходилось Саше обмирать, пересекая ущелье по подвесному мосту, построенному, наверное, еще при Искандере Двурогом, над потоком, ревущим так далеко внизу, что до повисших на паутинке над ним путников доносился лишь глухой рокот! Сколько раз он прощался с жизнью, когда на узком карнизе, ограниченном с одной стороны отвесной скалой, а с другой — зияющей бездной, внезапно из-под стопы, обутой вовсе не в горный ботинок с надежными триконями, а в обычный старый чувяк с тонкой и скользкой подошвой, предательски выворачивался камень, увлекающий вниз тонны своих собратьев. Сколько раз после ночевки под открытым небом на камнях, у костра, вытряхивал из одежды маленьких, но вредных скорпионов или более крупных их собратьев — сольпут. Благодаря при этом Всевышнего, что хоть в этот раз — не змею… И змея его кусала — хорошо хоть не смертельно ядовитая, и скорпионы жалили несчетно, оставляя болезненные, долго не заживающие ранки-язвочки, и непривычной пищей он травился, и провалялся однажды три дня в какой-то пещере, вывихнув при неудачном падении ногу. И обворован был одним из «надежных» проводников в самом начале пути… Опять же благодарение Богу, что до заветного перстня хапуга не добрался, а вскоре и сам сложил голову, поскользнувшись на предательском камне, так что почти весь материальный урон и часть морального путнику были возмещены.

Еще на тайной базе Иностранной коллегии в Туркестане Александр выучил магометанские молитвы и ритуалы, чтобы не подвести людей, вызвавшихся его вести к неуловимому экс-королю. Теперь, окажись рядом кто-нибудь чужой, он ничуть не хуже истинного правоверного мог прочесть «Ля иляха иль Алла…», обратившись в сторону Мекки, и, по завету Пророка, умыться песком за неимением воды. Этот грех для православного заранее был отпущен ему священником коллегии, как и многие другие. Так что для того, чтобы выявить немагометанское происхождение посланца, его, для начала, следовало раздеть (чего сам Саша поклялся себе не допустить ни при каких обстоятельствах). Правда, ему всерьез предлагали совершить некую «косметическую» операцию, но без особенного успеха…

И вот теперь, когда он начал подозревать, что придется совершить «кругоафганское» путешествие, окольцевав страну по всему безумно сложному ее периметру и возвратившись туда, откуда начались странствия, неприятность подкралась оттуда, откуда ее никто не ждал.