Сдернули с головы пыльную, пропахшую псиной тряпку лишь здесь — в «темнице». И тут уже все остатки сомнений улетучились без следа. Сумрачные бородачи в долгополых халатах и с чалпаками на головах, как две капли воды походящие на давешних декхан, только вооруженные с ног до головы, перепоясанные пулеметными лентами — они смахивали на кого угодно, только не на людей, знакомых со словами «сострадание», «милосердие» и «военнопленный».

Остаток дня Бежецкий чувствовал себя диковинным зверем, угодившим в зоопарк: в «камере», где он был «заперт» (хотя, строго говоря, запереть ее было невозможно в принципе), перебывало, наверное, все население этого немаленького, по прикидкам офицера, кишлака. Вооруженные мужчины и закутанные до самых глаз женщины, седобородые старики, напоминающие египетских мумий, и полуголые карапузы — все считали своим долгом прийти посмотреть на пленника, потыкать его ногой или палкой, словно желая убедиться, что он не кусается, или кинуть издали камень. К вечеру на Сашином теле уже не было живого места, а поток «посетителей» все не стихал.

Завершилось все это лишь поздно ночью.

Пленник думал, что его так и оставят связанным, и всерьез побаивался, как бы застой крови в туго стянутых запястьях и лодыжках не привел к серьезным последствиям, но сразу после того, как «камеру» покинул последний зевака, туземцы продемонстрировали заботу о своем трофее.

Под прицелом автомата ему сперва развязали ноги, заменив туго стягивающую щиколотки веревку на свободные путы вроде лошадиных — двигаться мелкими шажками можно, а бежать — нет, а затем и руки. Теперь они были связаны спереди, и вскоре, после того как перед пленным поставили щербатую глиняную миску с какой-то размазней, стало понятно зачем. Некоторая гуманность, видимо, не чужда и дикарям…

«Интересно, — думал Саша, пристально наблюдая за перемещениями скорпиона по земляному полу: ему совсем не хотелось, чтобы эта членистая тварь забралась на него и принялась разгуливать по телу, — как долго меня будут тут держать и как скоро радушным хозяевам надоест пленника кормить?»

Скорпион, шустро перебирая лапками, приблизился было к ноге, но тут же, словно прочитав мысли «гиганта», прянул в сторону: быть раздавленным великанским, по сравнению с ним, ботинком явно не входило в его планы. Поэтому он решил зайти с тылу…

«Э-э!.. — запаниковал Александр: ему уже довелось испытать на себе действие скорпионьего яда и повторять совсем не хотелось. — Чего пристал, черт хвостатый? Сижу здесь спокойно, тебя не трогаю… Пшел вон!»

Увы, телепатическими способностями ядовитый абориген не отличался…

Поручик уже совсем было собрался попытаться подняться на ноги — стреноженным, со связанными руками это было не так просто, как скорпион настороженно замер, покачивая жалом на конце хвоста. А еще через миг кинулся к стене и нырнул в свою норку.

«Уф-ф-ф… пронесло, кажется, — откинулся молодой человек спиной на стену, пытаясь утереть связанными руками пот с лица. — Боится, зараза, русского офицера!..»

Но испугалось зловредное существо, как оказалось, вовсе не пленника…

* * *

В хижину вошли еще два посетителя.