— Я люблю тебя, Набиля. Ты будешь жить и еще подаришь мне сына.

При этом его руки быстро, очень быстро выполняли свою работу; она даже не чувствовала, как игла шприца нашла вену, только испытала облегчение, когда боль отступила под воздействием морфия.

Аль Фей распрямил утомленное тело. Вот уже больше двух часов, вооруженный стетоскопом, он не слышал сердцебиения плода, в то время как схватки все усиливались, а матка не желала раскрываться.

— Аида! — позвал он служанку. — Сходи за надсмотрщиком, он поможет мне принять роды. Только вели ему хорошенько вымыть руки.

Испуганная женщина выбежала из шатра. Шамир принялся проворно раскладывать инструменты на чистой белой простыне рядом с постелью роженицы.

По телу Набили вдруг пробежала судорога; из нее хлынула кровь. Что-то было явно не так — бедная женщина истекала кровью. Ее ходившее ходуном тело силилось изгнать плод. Шамиру никак не удавалось нащупать головку. Теперь он понял, в чем дело: послед загородил собой выход из матки.

Алое пятно на простыне быстро увеличивалось. Шамир прилагал бешеные усилия, борясь со все возрастающим страхом.

Он вошел в Набилю рукой и постарался расширить шейку так, чтобы можно было извлечь послед. Удалив окровавленный комок, доктор надорвал околоплодную сумку и направил плод книзу, помогая ему выйти наружу. Потом он ловко перерезал пуповину и, затаив дыхание, повернулся к Набиле. У него вырвался вздох облегчения: кровотечение прекратилось. Тогда только Шамир позволил себе в первый раз взглянуть на ребенка.

Девочка была мертва — он давно знал это. Шамир перевел взгляд на жену; слезы заволокли ему глаза. Никогда ей не подарить ему сына! И вообще никого. Угроза ее жизни была слишком велика — он позаботится о том, чтобы она больше не беременела. Шамира охватило отчаяние. Может, она права и смерть—лучший выход?

— Доктор! — позвал из-за полога Бен Эзра.

Шамир устремил в ту сторону невидящие глаза, не в силах вымолвить ни слова.

— Моя жена, доктор! — в голосе Бен Эзры слышалось отчаяние. — Она не дышит!

Повинуясь рефлексу, Шамир схватил сумку с инструментами. На пороге он обернулся и посмотрел на жену. Морфий надежно делал свое дело: она сладко спала. Он быстро вышел в другую комнату и опустился на колени перед неподвижной женщиной, пытаясь при помощи стетоскопа уловить биение ее сердца. Ни звука. Тогда он не мешкая сделал укол адреналина прямо в сердечную мышцу. Потом открыл женщине рот и попытался вдохнуть в ее легкие чуточку воздуха. Тщетно. Шамир повернулся к мужчине.

— Мне очень жаль.

Бен Эзра впился в него взглядом.

— Не может быть, чтобы она умерла! Я видел, как у нее шевелился живот!

Шамир вновь перевел взгляд на женщину. Бен Эзра оказался прав — живот умершей продолжал вздыматься и опадать.

— Ребенок! — выдохнул Шамир и молниеносным движением извлек из сумки скальпель.

— Что вы делаете?

— Ребенок, — отрывисто произнес врач. — Еще не поздно спасти ребенка!

У него не было времени раздевать женщину, и он стремительно рассек материю, обнажив огромный, уже слегка посиневший живот.

— Закройте глаза и не смотрите.

Бен Эзра подчинился. Шамир в мгновение ока сделал надрез. Тонкая кожа лопнула с громким хлопком — точно вылетела пробка из бутылки шампанского. Он вскрыл брюшную полость и через несколько секунд уже держал в руках крошечное тельце. Шамир перерезал пуповину и пару раз шлепнул новорожденное дитя. Шатер огласился громким плачем здоровенького младенца.

— У вас родился сын, — сказал Шамир, поворачиваясь к Бен Эзре. Тот со странным выражением лица смотрел на врача, не в силах вымолвить ни слова.