|
— Превосходная работа, а? И какая ирония! Оставить человеку половину зубов, но так, чтобы ни от одного из них не было толку! Я ем исключительно суп. Мастер-распорядитель гулко сглотнул. Глокта увидел каплю пота, сбегающую по его шее. — И зубы были только началом. Представляешь, мне приходится мочиться сидя, словно я женщина. Мне тридцать пять лет, однако я не могу встать с постели без посторонней помощи! — Он снова откинулся на спинку стула и вытянул ногу, болезненно поморщившись. — Каждый день для меня — это ад. Каждый божий день! Так неужели ты всерьез веришь, что способен сказать что-то такое, что меня испугает? Глокта рассматривал пленника, выдерживая паузу. «Половины былой самоуверенности как не бывало». — Подпиши признание, — прошептал он. — Тогда мы сможем посадить тебя на корабль до Инглии, и у нас еще останется время, чтобы поспать этой ночью. Лицо Тойфеля стало почти таким же белым, как у практика Инея, однако он продолжал молчать. «Скоро архилектор будет здесь. Может быть, уже идет. Если к тому времени, как он появится, у меня не будет признания… тогда мы все отправимся в Инглию. В лучшем случае». Глокта ухватился за свою трость и поднялся на ноги. — Мне нравится считать себя мастером, однако мастерство требует времени, а мы уже и так потеряли половину ночи, пока разыскивали тебя по городским борделям. Хорошо еще, что практик Иней наделен тонким обонянием и великолепным чувством направления. Он способен найти по запаху крысу, спрятавшуюся в сортире. — Крысу, спрятавшуюся в сортире! — эхом повторил Секутор, в чьих глазах отражалось яркое оранжевое сияние жаровни. — У нас очень плотный график, так что позволь мне говорить напрямую. Через десять минут ты подпишешь признание. Тойфель фыркнул и скрестил руки. — Никогда! — Подержите его. Иней сграбастал Тойфеля сзади, сдавив его, словно в тисках, так что правая рука пленника оказалась прижата к боку. Секутор завладел его левым запястьем и растопырил пальцы Тойфеля на изрубленной столешнице. Глокта обхватил рукой гладкую рукоятку топорика и медленно потянул к себе, царапая острием дерево. Он рассматривал лежавшую перед ним руку. «Какие у него замечательные ногти. Такие длинные и глянцевитые. С такими ногтями будет трудно работать в шахте». Глокта высоко занес топорик. — Подождите! — завопил пленник. Бам! Тяжелое острие глубоко вонзилось в столешницу, аккуратно срезав ноготь с Тойфелева среднего пальца. Тот учащенно дышал, на его лбу выступила испарина. «Теперь мы посмотрим, что ты в действительности собой представляешь». — Полагаю, ты уже догадался, к чему я клоню, — сказал Глокта. — Ты знаешь, такую же штуку проделали с одним капралом, которого взяли в плен вместе со мной. |
