Я кивнул.

— Болезнь такая. Когда человек себя волком считать начинает.

— Вот-вот. От греческого «ликос» — волк. Только здесь все взаправду. По желанию человек превращается в волка, так же как вампир может стать тварью, сильно смахивающей на гигантскую летучую мышь. Кстати, людей они называют «хомо». Заметь, пропуская сапиенс, так как считают их чем-то средним между ходячими консервами и тупой рабочей силой.

— Ишь ты, — хмыкнул я. — А люди как их называют?

— Иногда люди называют их нечистью, но они этого очень не любят. А вообще-то с древних времен славяне называли их нежитью. Или нелюдями, что на мой взгляд более верно. Не мертвые они, совсем не мертвые. Живут, причем на всю катушку. Так что любой хомо обзавидуется. А вот что нелюди они — это точно. Общие только предки да внешний вид. Остальное все разное, начиная от уровня жизни и заканчивая обменом веществ.

— А если человек начнет пить кровь сородичей или жрать их заместо говядины, то он может стать нелюдем? — поинтересовался я. Не любопытства ради, а только чтоб Папу не обидеть и разговор поддержать.

— Не получится, — покачал головой Папа, с удовольствием затягиваясь вновь разожженной трубкой. — Обычному человеку пить кровь соплеменников и есть их мясо полезно лишь в тех случаях, когда он испытывает белковый дефицит. Например, раньше в Африке каннибализм был обусловлен именно отсутствием либо малочисленностью домашнего скота. А современные вампирские кланы есть следствие возникшей в Средние века во Франции массовой вспышки порфирии. Это болезнь такая, при которой организм не может произвести основной компонент крови — красные тельца, которые вампиры приспособились получать извне. Отсюда и другой обмен веществ, и некоторые весьма полезные способности. До этого болезнь встречалась достаточно редко и до кланов дело не доходило.

— А оборотни?

Я сам не заметил, как заинтересовался темой. Пока что все выглядело вполне логично и научно, прикопаться было не к чему.

— То же самое, только болезнь другая, — сказал Папа. — Так называемый синдром Пагета, при котором происходит неконтролируемый рост костей, вкупе с териантропией, позволяющей этот рост контролировать и направлять.

— Это еще что за слово хитрое? — подивился я.

— То же, что ликантропия, — пояснил Папа. — Только не психическое заболевание, а реальная способность превращаться в животных полностью или частично, что тоже требует сумасшедшей скорости обмена веществ и большого количества эритроцитов.

— То есть в случае с вампирами и оборотнями эритроциты служат чем-то вроде питания для форсажа? — уточнил я.

— Не только, — покачал головой Папа Джумбо. — Это еще и зелье, позволяющее продлевать жизнь сколь угодно долго. И чем старше вампир или оборотень, тем он сильнее и тем большими способностями обладает. И если обычный человек еще может убить Младшего Брата, то с более старыми особями ему особо ловить нечего.

— Младшего Брата?

— Так они называют недавно инициированных, — пояснил Папа. — Процесс инициации довольно прост — вампир или оборотень кусает человека, слюна зверя попадает тому в кровь, после чего человек должен выпить крови укусившего. И в ближайшее полнолуние наступает Первое Перерождение, человек становится членом клана легендарных нелюдей.

Память услужливо преподнесла мне несколько картинок — Грогги, впившийся мне в стопу, Мангуст, грызущий мою икроножную, зубная коронка в руке, новые зубы, следы на ноге от затянувшихся ран…

— А… если человек не выпьет крови того, кто его укусил? — с некоторым вполне объяснимым волнением спросил я.