— Две стоимости… — ответил он машинально и удивленно взглянул на жену, словно не узнавая ее. — Ты что, Стелла, серьезно заинтересовалась?

— А что? — пожала она плечами и тут же воскликнула: — Подумай только — тридцать тысяч!!!

— Стеллочка, подумай хорошенько! Это же нечистые деньги! — взмолился он.

— Откуда это тебе известно? — спросила она, холодно взглянув на мужа. — В народе говорят, что деньги не пахнут!

— Да я же не в том смысле! — повысил он голос. — Для нас они будут нечистые! Мы их получим не за работу, и для нас они — нечистые, ясно?

— А может быть, ты сможешь нормальным путем заработать такие деньги? — Стелла Николаевна прищурила свои огромные глаза, и Вадим Петрович понял, что сейчас разразится скандал. Стелла Николаевна была на десять лет моложе его, а миловидное лицо и красивая стройная фигура очень часто привлекали к себе внимание. Вадим Петрович обожал супругу и всерьез побаивался, что в один прекрасный день она просто покинет его, найдет моложе и симпатичней…

— Сколько я мечтаю о даче? — продолжала она, все сильнее распаляя себя. — А шубка? У меня есть приличная шубка? Нет! А ты еще детей хочешь иметь? И не думай, и не гадай! Нищету плодить? Никогда!

Вадим Петрович пытался вставить хотя бы словечко, но она не слушала его и продолжала перечислять, чего, по ее мнению, у них не хватало.

Неизвестно, сколько бы это еще продолжалось, но не выдержал Вадим Петрович: сначала он зажал уши пальцами, но она стала кричать, и он замахал руками.

— Хорошо-хорошо, я согласен! — бросил он и подумал, что, может быть, этот незнакомец не явится.

…На следующий день, ровно в одиннадцать часов, Гарик встретился со своим напарником и получил от него точно такой же черный «кейс-атташе», который был у таллиннского пассажира. Доложил в него еще несколько пачек двадцатипятирублевых купюр, одну пачку пятидесятирублевых, пачку десятирублевых. Туда же положил бутылку коньяка, какую-то жестяную коробочку, коробку трюфелей и аккуратно закрыл. Затем еще раз проверил спецклей на своих пальцах…

Ровно в двенадцать часов он уже был перед девятиэтажным домом по Краснопролетарскому переулку. Быстро и внимательно кинул взгляд по сторонам, взял в руки дипломат» и вышел из машины. Ключ оставил под козлиной шкурой, покрывающей сиденье. Хлопнув дверцей, поправил сбившуюся немного кожаную куртку и быстро вошел в подъезд. Поднявшись на третий этаж, он остановился у дверей квартиры под номером тринадцать и решительно нажал кнопку звонка. Раздалась красивая мелодия звонка, и через мгновение дверь широко распахнулась. В глазах Вадима Петровича ощущалась некоторая растерянность…

«Надеялся, что не приду! — мелькнуло у Гарика. — Значит, жена мой союзник?! Отлично!»

Вслух он произнес, широко и добродушно улыбаясь:

— Пунктуальность (это слово Гарик произнес без единого мягкого знака) — вежливость коралей! Добрый день, дара гой Вадим Петрович! — Не обращая внимания на растерянность хозяина, он радостно потряс ему руку. — Пришел, как договорились… Надеюсь, не передумали?

Вадим Петрович хотел сказать, что пока не давал никаких гарантий, но, взглянув в сторону кухни, откуда доносился мелодичный голос супруги, напевающей какое-то невообразимое попурри из репертуара Аллы Пугачевой и Нани Брегвадзе одновременно, смешался и неуверенно произнес:

— Понимаете, все так неожиданно… и вдруг, что… — Он развел руками.