— Ничего ты не понимаешь, Антон. С бандитами я сторговался за двенадцать лямов. Реализовать товар можно за все восемнадцать. Разница в шесть лямов. Улавливаешь?

Раздался негромкий свист. Таким образом Переверзин выразил свое восхищение.

— Будут, конечно, и издержки, — сказал Бачевский, шумно отодвигая стул. — Рыжье нужно переплавить, чтобы довести до нужной кондиции. Есть у меня один цех драгметаллов подпольный, туда и свезешь.

То, как непринужденно Бачевский вставлял в свою речь жаргонные словечки, свидетельствовало о том, что ему заниматься криминальными схемами не впервой. Алену охватил ужас. Если кто-нибудь из мужчин сейчас направится в ее сторону, то она уже не успеет убежать и будет поймана на горячем. Что они сделают с ней, обнаружив, что она подслушивала? Отравят? Задушат? Утопят в джакузи?

Худшие опасения подтвердились. Алена услышала шаги. Понимая, что это ничего не даст, она прижалась спиной к стене возле дверного проема. Ее трясло. Она лихорадочно размышляла, не предстать ли ей перед мужчинами самой, выдав заранее заготовленную легенду про поиски одежды. К счастью, она удержалась, не подчинившись импульсу.

Шаги стихли.

— Тьфу! — прозвучал голос Бачевского, находящегося в метре или двух от двери. — Никак не запомню, где у тебя сортир.

— Налево, — прошипел невидимый Переверзин. — Тише, пожалуйста, Станислав Леонидович. Разбудим нашу фею.

— Да уж, волшебница, — хмыкнул Бачевский, тоже переходя на шепот. — Слушай, а я бы не прочь с ней повторить. При всех делах телка, есть за что подержаться и куда пристроиться.

— Сделаем, Станислав Леонидович. Без проблем.

— Короче, с сегодняшнего дня ты в деле, Антон. — Голос управляющего начал удаляться. — За золотишко головой отвечаешь. Я братве пока что только задаток отстегнул. Представляешь, что будет, если маху дашь?

— Не дам, будьте спокойны. Только вы мне поподробнее…

Голоса превратились в невнятное бормотание. Алена, стараясь не стучать пятками, бросилась в спальню, закуталась в одеяло и стала ждать, когда перестанет колотиться сердце.

Она все еще вздрагивала и безуспешно пыталась смочить слюной пересохшую гортань, когда к ней заглянул Переверзин.

— Солнышко, — позвал он с фальшивой нежностью. — Пора просыпаться. Жаль, что сегодня рабочий день. Иначе…

Он опустился на матрас и запустил руки под одеяло.

Алену заколотило, словно через нее пропустили ток высокого напряжения.

— Не надо, — попросила она. — Голова раскалывается. Ох и набралась же я вчера!

— Не ты одна, не ты одна, солнышко, — промурлыкал Переверзин, продолжая шарить своими большими мягкими ладонями.

— Где моя одежда? — спросила Алена, сбрасывая его руки и принимая сидячую позу.

— Там, где ты ее оставила. В ванной.

Он опять потянулся к ней. Она поспешно встала и промаршировала к выходу. Взгляд, проводивший ее, был липким и почти физически осязаемым.

Переверзин и на совещании пялился на Алену. Перехватила она и пару скользких «косяков», брошенных на нее Бачевским. Ощущение было такое, словно ее с головы до ног окатили помоями. Но лицо Алены Осокорковой сохраняло холодную деловитость. Она ничего не забыла и не собиралась забывать. Мозгу была дана задача придумать, каким образом добраться до золота. Если похитить хотя бы часть, то за поруганную честь Алены отомстят уголовники, даже не подозревая об этом. Она знала, что в банке никогда не бывает свободных средств и наличности не наберется и пары миллионов в национальной валюте. А бандиты вряд ли станут ждать, пока Бачевский найдет деньги.