Я молча пожал плечами. Ну и пусть! К чему вступать в мелочную перепалку и говорить то, о чем я потом пожалею? Что мне это даст?

У Колеса все еще болтались люди, и я заметил, что неподалеку стоит несколько фургонов. Теперь, когда между мной и Квин пробежал холодок, девочка молча и быстро шла по гаревой дороге, а я так же молча шагал за ней; гаревая крошка похрустывала под моими ботинками.

Внезапно кто-то вышел из тени между фургонами и двинулся к Квин. Я подумал было, что это ее знакомый, но потом засомневался, увидев, как напряглись ее плечи. Лицо мужчины скрывала тень, но я заметил, что он здоровяк. Слегка покачиваясь, он подошел ближе, остановился прямо перед Квин, и даже из-за ее спины я учуял в его дыхании кислый запах эля. Что-то не похоже на встречу друзей.

Я поспешил вперед, чтобы встать между ним и Квин, но она не дала мне такого шанса.

Человек бросился на нее, и я увидел, как в свете луны что-то блеснуло: Квин держала в правой руке длинный кинжал.

Схватка закончилась быстро. Квин сделала выпад, и мужчина опрокинулся на спину. Когда он со стоном кое-как поднялся, я увидел, что по лбу его течет темная кровь, заливая глаза. Квин шагнула к нему, угрожающе занеся оружие.

– Ты совершил большую ошибку, – прошипела она. – Или сделай еще большую, или отвали! Тебе решать.

Дылда поднял руки, попятился и быстро исчез в полумраке.

– Ты пырнула его! – удивленно выпалил я.

Квин с мрачной улыбкой покачала головой:

– Нет, просто ударила рукоятью по лбу. Раны в голову сильно кровоточат и выглядят опаснее, чем они есть на самом деле: уж тебе-то, палочному бойцу, следовало бы это знать.

– Ты всегда ходишь с ножом? – спросил я.

– Всегда. Это клинок «триг». Без него я чувствую себя голой.

Я наблюдал, как она возвращает нож в длинный рукав своего платья.

– Лучше бы и такой ты носил, – посоветовала она. – Однажды он тебе пригодится.

– Когда-нибудь я дам клятву никогда не пускать оружие в ход за пределами арены.

– Ну а мне нечего об этом беспокоиться, потому что мне не позволяют дать такую клятву, – с горечью сказала Квин.

Мы молча дошли до дома Тайрона, и я поднялся вслед за Квин в ее комнату, а потом через смежную дверь вернулся в свою. Когда за мной заперли дверь, я услышал в темноте смех.

– А ты быстро вернулся, – подколол Палм. – На твоем месте я не стал бы надеяться на второе приглашение!

Не удостоив его ответом, я забрался в постель, но прошло еще много времени, прежде чем мне удалось уснуть.

Я открыл глаза и увидел, что занавески отдернуты и комнату заливает дневной свет. Потом окно со стуком распахнулось, и я почувствовал на лице прохладный воздух.

Тина, улыбаясь, смотрела на меня сверху вниз.

– Доброе утро, Лейф, – сказала она. – Я положила в ногах твоей кровати новую одежду.

Не успел я ответить на пожелание доброго утра, как она быстро вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Никогда она не стучит, – проворчал Палм, вылезая из кровати. – В этом доме нет никакого уважения к личности.

Я не понял, с чего бы ему брюзжать. Тина была очень милой – хорошо, когда такая женщина добра к тебе и о тебе заботится. Внезапно меня резануло воспоминание о матери, о том, как заботилась обо мне она. Иногда мне казалось, что я смирился с ее смертью, но потом откуда ни возьмись приходило горе, такое сильное, что казалось почти невыносимым.

– Куда Квин водила тебя прошлой ночью? – бесцеремонно спросил Палм.