– С какой целью они тебя тут держат, пипл а стрейндж? – спросил Калямов, но ответа не получил.

Еще раз окинув взглядом подвал, он выбрался наружу и привел замки в первоначальный вид. Затем сел в машину, размышляя, каким образом подельникам удалось заставить Крупнера работать на себя. Не за порцию же каши? Тогда что? Может быть, наркотики, без которых Крупнер дня прожить не мог. Кололи же ему в Центре всякую гадость. Как его там, СС-91. Может быть, он вызывает привыкание? Во всяком случае интересная новость. Крупнер у них, и они его используют. Кто следующий, Грановский? На него Калямову было плевать. Вот допустить смерть Бабина было бы большой ошибкой, а Грановский…

Именно эту карту он и решил разыграть.

На следующий день Калямов попросил отгул и был отпущен. Драгоценного времени он терять зря не стал и, договорившись с парой приятелей попользоваться их машинами, плотно сел на хвост Нечипоренко. До шести вечера ничего примечательного не случилось, а потом произошла встреча с Шламовым. С этого момента Калямов полностью превратился в слух, и не зря: Грановского наметили порешить сегодня.

Все разговоры велись настолько открытым текстом, что можно было не сомневаться – подельники уверены в своей безопасности. Да и с чего волноваться? Нечипоренко нигде не засвечивался, чтобы приставлять к нему наблюдение и брать на прослушивание машину. К тому же гэбист полагал, что единственный опасный человек давно убыл в служебную командировку и помешать не сможет. Фонограмма переговоров была настолько откровенна, что не вызвала бы сомнения даже у районного судьи, вздумай Калямов к нему обратиться. Но это было ни к чему. Он спокойно пас их по городу, от случая к случаю меняя машины, припаркованные по маршруту. Он ждал, когда примутся за Грановского, чтобы начать действовать. Наступил вечер. Заговорщики посидели у Шламова и около часа ночи отправились на дело.

Калямов спрятал "Опель" за мусорной площадкой, откуда хорошо просматривался щламовский парадняк, и подождал, пока "шестерка" выедет со двора. Он не хотел быть замеченным раньше времени и старался держаться поодаль. Но его ждал облом. Карбюратор, уже преподносивший сюрпризы, на этот раз вообще отказался функционировать. Калямов откинул капот и, яростно матерясь, уставился внутрь буржуйского механизма. "Опель-Рекорд", купленный на германской свалке, был ведро ведром, но так основательно подводил впервые. Калямов открыл багажник и достал чемоданчик с ключами.

– Зараза, – сказал он машине.

"Опель" не ответил. Не потому что игнорировал Калямова. Просто он не умел разговаривать.

Когда Шламов появился на лестничной площадке, худшие его опасения сбылись. Он готовился к такому обороту, но только сейчас понял, что иного выхода у него нет. Шламов как никто другой знал штатное расписание "Цунами". Человека, стоящего у двери, он тоже знал. Второй должен был находиться в квартире и меняться с ним каждые два часа.

– Привет, Босов, – сказал он, уверенно идя вперед. – Павел Борисович предупреждал насчет меня?

– Здравия… здравствуйте, – поприветствовал сержант своего бывшего командира. Его появление, пусть даже в столь поздний час, не вызвало у Босова опасения – он полностью доверял майору. – Нет, не предупредил, но я сейчас уточню.

– Кто с тобой в паре? – спросил Шламов.

– Прапорщик Мартынов.

– А, Шланг!

– Да, Шланг. – Босов засмеялся, он был рад, что командир вспомнил кличку Мартынова.

Включить рацию Шламов ему не дал.. Он выждал, когда Босов расслабится, только в этом случае можно было рассчитывать на успех – реакция у его бойцов всегда находилась на высоте.