— Может, критики не слишком любят наивность, — предположил я.

Мы стояли и смотрели на коллаж еще минуту.

— У меня такое странное чувство от того, что ты здесь, — сказала Лилиан.

— Я знаю.

Она положила голову мне на грудь, но ее плечи так и не расслабились.

— Что еще тебя беспокоит? — спросил я.

— Все не так просто, — ответила она, поколебавшись.

Я поцеловал ее в ухо.

— Ты попросила меня приехать, и я приехал. Что тут сложного?

Пока Лилиан не повернулась ко мне, я не догадывался, что у нее на глазах слезы.

— Когда ты уехал из Сан-Антонио, Трес, от чего ты убегал?

— Я же тебе рассказал. До конца жизни я был связан с Техасом: женитьба, карьера, в которой никто не сомневался…

Она покачала головой.

— Я о другом. Почему ты уехал именно тогда, сразу после смерти отца?

Я обнял ее, по-прежнему стоя сзади, и притянул к себе, пытаясь затеряться в цитрусовом аромате волос. Но когда я закрыл глаза, прижавшись к щеке Лилиан, я продолжал видеть газетную фотографию отца и подпись под ней, которую знал наизусть: «Шериф Джексон Наварр жестоко застрелен вечером в четверг перед собственным домом в Олмос-Парк. Заместитель шерифа Келли и сын Наварра беспомощно смотрели, как убийца умчался на своем автомобиле». Отец холодно улыбался мне со снимка, как будто эта подпись была только ему понятной шуткой.

— Может быть, дело в том, что, когда я смотрел на город, я видел, как умирал мой отец, — сказал я Лилиан. — Это было… похоже на темное пятно, что ли?

Она кивнула и снова повернулась к фотоколлажу.

— Пятно никуда не делось, Трес. Даже несмотря на то, что прошло столько лет.

Я услышал горечь в ее голосе, что было совсем на нее не похоже, и еще сильнее прижал к себе. Через некоторое время Лилиан повернулась и спряталась у меня на груди.

— Это не должно осложнить нам жизнь сейчас, — сказал я.

— Может, и так, — пробормотала она, но мне не требовалось видеть ее лицо, чтобы понять, что она мне не поверила.

Лилиан не дала мне больше ничего сказать, только поцеловала, потом еще раз, и мы снова оказались на льняных простынях. Я заснул перед самым рассветом, и на сей раз мне ничего не приснилось.

Глава 06

Я вернулся в дом номер девяносто по улице Куин-Энн к девяти утра, чтобы встретить перевозчиков. Роберт Джонсон наградил меня злобным взглядом, когда я вошел в дверь, но решил заключить перемирие, услышав, как я снимаю фольгу с коробки с остатками вчерашнего ужина.

У него особая система, когда дело касается энчилады. Он колотит ее лапой до тех пор, пока тортилья не разворачивается, съедает начинку, и только потом — все остальное. Сыр он припасает на самый конец. Роберт Джонсон предавался этому занятию целый час, который я потратил на упражнения «тайцзи», но тут по подъездной дорожке с грохотом промчался фургон грузоперевозок, перепугал его до смерти, и он забился в шкаф.

Парни в бейсболках и кожаных ремнях для переноски тяжестей пытались понять, как сложить мой футон, чтобы он прошел в дверь, когда зазвонил телефон. Я сдвинул гладильную доску и снял трубку.

— Привет, техасец, — услышал я голос Майи Ли. — Удалось покататься на бычке?

По фоновому шуму я сразу понял, где она находится. Воскресное утро в «Буэна-Виста».

— Нет, но мы с парнями прямо сейчас объезжаем футон, — ответил я.