Харкнесс подал знак, и репортер получил прекрасную возможность запечатлеть, как помощник шерифа скрутил Беннинга и сноровисто затолкал его сначала в тюремную пристройку рядом с конторой, а потом в камеру.

— Псих, — сказал репортер, разглядывая Беннинга сквозь решетку. — Ты мог бы придумать что-нибудь больше похожее на правду, верно, парень?

В каком-то оцепенении Беннинг смотрел на людей по ту сторону частокола стальных прутьев; казалось, он не в состоянии поверить в случившееся.

— Обман, — прохрипел он.

— Никакого обмана, сынок, — отозвался шериф. — Ты заявился сюда и наделал шума, обвинил кучу людей в заговоре. Что ж, отлично; теперь посиди здесь, пока мы не проверим, кто ты такой. — Он повернулся к помощнику. — Свяжитесь с этим нью-йорским издателем, у которого, по его словам, он работает. Дайте общее описание: рост шесть футов, волосы черные, ну, и так далее, как всегда в подобных случаях.

Шериф вышел, за ним последовали остальные. Беннинг очутился один в камере.

Он сел и сжал голову руками. Яркий солнечный свет струился сквозь зарешеченное окно, но Беннингу все вокруг казалось мрачнее, чем в самую темную полночь.

Если бы только у него не появилась мысль посетить родной город…

Но она появилась. И теперь перед ним стоит вопрос: кто же лжет? Кто сошел с ума? Он не мог сказать.

Когда стемнело, ему принесли ужин. Беннинг спросил, нет ли возможности освободиться под залог, но не получил определенного ответа. Шериф не приходил. Беннинг поинтересовался насчет адвоката, но ему сказали, чтобы он не беспокоился. Он снова уселся на скамью и стал ждать. И беспокоиться.

От скуки он начал мысленно перебирать свою жизнь, начиная с самых ранних воспоминаний. Они никуда не исчезли. Конечно, что-то плохо сохранилось в памяти — только смутные, неопределенные образы — но это бывает с каждым. Кто способен запомнить все будничные дни, серые и ничем не примечательные? Итак, его зовут Нейл Беннинг, и он прожил большую часть жизни в Гринвилле, в доме, который никогда не существовал… Поразительная нелепость!

Утром появился Харкнесс.

— Я получил ответ из Нью-Йорка, — сказал он, — так что с вами все ясно. — Шериф внимательно рассматривал Беннинга сквозь решетку. — На вид — вполне приличный молодой человек… Почему бы вам не признаться, к чему вы затеяли эту историю? Ну, сынок?

— Если бы я сам знал… — хмуро отозвался Беннинг.

Харкнесс вздохнул.

— Правду сказал Пит… Вы не можете придумать ничего правдоподобного. Боюсь, придется задержать вас для освидетельствования у психиатра.

— Для чего?

— Послушайте, я перерыл весь городок и весь городской архив. Здесь никогда не жили никакие Беннинги. Не было и нет никаких Браунов. А единственные Льюисы, которых я смог найти, живут на ферме в двадцати милях от города и никогда не слыхали о вас. — Шериф развел руками. — Что же я должен думать?

Беннинг повернулся к нему спиной.

— Вы лжете, — сказал он., — Убирайтесь.

— О’кей, — Харкнесс просунул что-то сквозь прутья. — В любом случае, это должно заинтересовать вас. — И он вышел в коридор.

Прошло изрядное время, прежде чем Беннинг решился поднять брошенную Харкнессом газету. Это оказался номер за вчерашний день, с веселеньким рассказом про чокнутого нью-йорского коммивояжера, обвинившего маленький небрасский городок в похищении его прошлого. История была так забавна, что Беннинг ни минуты не сомневался в том, что ее перепечатают и другие газеты.

Прочитав заметку три раза, Беннинг решил, что скоро ему действительно понадобится психиатр, а может быть, и смирительная рубашка.