— Ты ее всю высушишь?..

— Кони выпьют почти все. Остальное мы заберем с собой, а что не сможем — спустим из бассейна. Я так полагаю, что это мы последний раз видели Дэна Родело.

Том Беджер задумчиво смотрел вслед всаднику.

— Да, похоже на то, — произнес он, но в голосе его не было уверенности.

Нора, стоя у огня, заслонилась рукой от света и следила за удаляющимся Родело.

Первый признак даже не был следом. Черный осколок скалы, размером не больше пальца, был сдвинут со своего обычного места. Камни в пустыне всегда покрыты «пустынным загаром», эта патина или полировка появляется на их поверхности под действием пустынного солнца, ветра, дождя, летящих песчинок, а может быть, и какого-то химического воздействия.

Этот камешек был перевернут. Та часть, которая раньше была сверху, теперь наполовину погрузилась в песок. Человек или животное, прыгая с камня на камень, могли задеть его ногой. Это указывало, что здесь кто-то прошел, значит, это было предостережением.

Родело осторожно ехал сквозь заросли чольи. Ненадолго остановился в прозрачной тени гигантского сагуаро, потом двинулся дальше. Место, куда он направлялся, было неподалеку.

Наверное, сейчас Беджер, Харбин и Нора уже достигли песчаных холмов. Человек, который там идет пешком, проваливается на каждом шагу чуть ли не по колено, или сползает на шаг назад на каждые два шага вперед. Конь, если на нем сидит всадник, может провалиться по самое брюхо. К тому же среди песчаных дюн они могут потерять из виду Пинакате — свой единственный ориентир. Временами они будут видеть но, если утратят бдительность, могут затратить много пробиваясь сквозь пески в неправильном направлении.

Выдерживать нужный курс — это будет одна из их основных трудностей.

Теперь он видел справа от себя и ближе к подножию горы кучку деревьев — восемь или десять высоких мескитов, сагуаро и немного чольи рядышком. Эта рощица — удобное место, чтобы оставить грулью.

Мышастый конь был в лучшем состоянии, чем другие. В любой переделке он был хорошим конем, этот мустанг, рожденный для гор и пустыни, привычный к недостатку воды и однообразному пустынному корму. Для Дэна этот конь был козырным тузом в кармане. Он знал, что в решающий момент грулья выдержит куда дольше, чем другие кони. Поэтому он должен сберечь его в пустыне.

Среди кустов он спрыгнул с седла и привязал грулью. Конь поест зеленых листьев и бобов, пока его не будет. Дэн взял винтовку, покинул мескитовую рощицу и принялся взбираться на перевал по склону горы…

…В нескольких сотнях ярдов от него индеец остановил своего коня и выждал немного. Потом соскочил наземь, привязал коня и пошел по следу своей добычи. Он знал, где искать следы, и хотел убедиться, что правильно угадал намерения белого человека, а потом уж и самому взбираться на гору.

Выбирая знакомые тропинки, он сможет двигаться легче и быстрее, чем белый.

В темных глазах индейца светилось ожидание. Ведь это тот, в сапогах, о котором говорил Панама. Тот, кто знал все колодцы и был великим воином. Привезти его тело и получить вознаграждение — этим можно похвалиться среди вигвамов своего народа.

Сомнений у него не было — белый человек взбирался на гору навстречу своей смерти.

Когда Дэн Родело достиг перевала, он не нашел там ничего особенного, только звериную тропу, идущую с юга. Он бы взобрался сюда быстрее, если бы знал о ней. На перевале росло немного чольи, полуживой куст паловерде, торчали несколько тонких скелетов засохших кактусов.

Дэн собрал немного сухой ослиной колючки, несколько обломанных сучков паловерде и чиркнул спичкой. Но легкий ветер погасил ее. Он поставил винчестер под скалой и полез в карман за другой спичкой. Присел на корточки, поднял голову и внимательно оглядел скалы.