Неожиданно — в точности, как тогда, когда отец убивал себя, — марево рассеялось на мгновение, и луч солнца упал на них.

Стоящая Айриэлла и полулежащий Дайрут Верде.

Он мог пнуть ее под колено, откатиться в сторону, затем вскочить и продолжить поединок, мог поднять клинок и отбить последний удар — несколько вариантов промелькнули у него в голове.

Смерть отнюдь не казалась неизбежной, но все это было глупо и бесполезно.

Дайрут не знал, что он может сделать для того, чтобы все исправить, и ему неожиданно стало ясно, что все бессмысленно, смешно и нелепо и в то же время совершенно правильно, логично и точно.

И когда полуторный меч-бастард пошел вниз, отражая лучи глядевшего на них солнца, он выпустил из рук клинки и выставил кристальные ладони, словно приглашая смерть и одновременно пытаясь от нее защититься.

Лезвие вошло в рубиновую плоть, и она с мягким, почти неслышимым в общем хаосе звуков звоном разлетелась на тысячи драгоценных осколков. А затем острие пронзило кольчужный воротник, вминая кольца в плоть, и воткнулось в горло Дайрута.

В этот момент он смотрел на Айриэллу, на ее лицо, на огненную гриву, в непонимающие и словно испуганные глаза.

И еще он улыбался.

Улыбался так, как никогда не делал этого, пока был Дайрутом Верде.

У него просто ни разу не было возможности или необходимости улыбаться так — просто, по-человечески, добро и спокойно, уверенно и в то же время немного удивленно.

И даже смерть не стерла этой улыбки с его лица.

* * *

Лиерра точно знала, что легионы демонов уже принялись за свою работу, убивая и разрушая мир. Она чувствовала, что от места, где произошло столкновение мира с той дрянью, что прилетела неведомо откуда, покатились черные волны.

Она не была уверена в том, что Айриэлла находится под влиянием Хаоса, но, начав действовать, не могла просто так остановиться, да и времени для остановок не было.

Дайрут должен справиться, в этом единственная надежда.

Правда, скорее всего, они уже опоздали.

Если бы мир не был обескровлен войной… Если бы маги Сиреневой Башни не решили остаться в стороне от последних событий, а она смогла бы убедить их помочь… Если бы остались в живых старшие священники и жрецы Светлого Владыки и Дегеррая, и они согласились бы выступить вместе…

Тогда последняя битва могла бы сложиться иначе.

Однако все есть так, как есть, и сейчас она убивала тех, кто мог стоять с нею плечом к плечу.

Где-то рядом сражалось то отребье, которое по необходимости называли «магами Жако». Ни один из них не мог произвести даже обычной волшебной стрелы или магической искры настолько мощной, чтобы убить хотя бы орка. Недоучки, подмастерья и неудачники, они были скорее обузой для солдат, чем подспорьем.

Внезапно Лиерра ощутила, что она не одна, что рядом есть еще кто-то, равный ей по силам…

Но кто это?

Сквозь ряды варваров и кочевников, не останавливаясь ни на мгновение и двигаясь туда, где сражались Айра и Дайрут, шел маг высочайшего уровня, вроде тех, кто некогда преподавал Лиерре в Сиреневой Башне.

Он шагал спокойно и целеустремленно — так, как могла бы это делать и она сама, если бы не была сейчас на грани изнеможения после множества брошенных заклинаний и долгого изнуряющего боя. Он отводил клинки руками и не обращал внимания на сыплющиеся на него стрелы.

Его глаза были странного фиолетового оттенка, лысина блестела, а нос торчал, но ведьма узнала его.

Около полувека назад именно он исполнил роль представителя храма Дегеррая и стал судьей, вынесшим ей приговор. Неведомо откуда на поле боя явился Родрис, сбежавший первосвященник погибшего бога.

Лиерра отвернулась.

Еще полгода назад она не пожалела бы ни сил, ни жизни на то, чтобы отомстить ему.