– Слышу, но плохо. Вы далеко.

– Я сейчас подойду поближе и буду разговаривать с тобой, а ты отвечай.

– Не надо ко мне подходить, лучше я подойду.

– Подходи, – произнес Андрей Алексеевич, зажав в своих ладонях ручонки мальчика. – Теперь ты лучше слышишь?

– Да.

– Ты видел икону Божьей матери – ту, которая висела в церкви?

– Видел.

– Когда ты ее видел?

– Ночью.

– Это ты ходил в церковь?

– Да.

– Ты забрал ее? Она лежала за алтарем, на столе?

– Да, я забрал ее. Завернул в полотенце и забрал.

– Куда ты ее спрятал?

Выражение лица мальчика, до этого спокойное и сосредоточенное, вдруг резко изменилось.

Казалось, еще секунда – и он расплачется.

– Успокойся, – Холмогоров почувствовал волнение ребенка и сжал руки. Погладил Илью по голове, медленно проведя ото лба к затылку несколько раз. – Не надо расстраиваться. Рассказывай, куда ты ее спрятал?

– Я ее похоронил, опустил в глубокую яму и засыпал песком.

– Где та яма?

– У реки, за высоким забором, высоким-высоким, до самого неба. Через тот забор не перелезешь.

– А ты как перебрался?

– Я вошел в калитку.

– Говори, Илюша, не останавливайся.

– Там была яма под серым камнем. Я ее положил в яму и закопал. Это мой секрет. Вы не скажете отцу? И маме тоже не скажете, да?

– Никому не скажу, Илья.

Глаза мальчика закрылись.

Холмогоров подхватил уснувшего ребенка на руки, уложил на диване, накрыл одеялом, подсунул под голову подушку.

– Уходим, – шепотом произнес он, – уходим отсюда. Матушка Зинаида, пусть Илья спит. Не беспокойте его, он очень устал. Когда проснется, все будет хорошо, поверьте мне.

– Что с ним?

– Все нормально, – произнес огромный негр. – Он помог нам, ваш маленький сын. Отец Павел, нужна лопата.

– Сейчас дам. Я иду с вами.

– Нет, вы оставайтесь дома с детьми. Мы с доктором Рибера сами попытаемся справиться.

Полковник Брагин и Питер Нехамес бежали вслед за Холмогоровым. Вспышки молнии все чаще озаряли землю неверным светом.

– Как перед страшным судом, – вдруг произнес Питер Нехамес, вытирая вспотевшее лицо.

Полуянов пошатывался, но тоже бежал.

Первым во дворе Ястребова оказался Холмогоров. И опять то же тяжелое чувство на мгновение обрушилось на него, словно вдавило в землю.

– Камень, мельничный жернов, – сказал Холмогоров. – Давайте-ка его попробуем сдвинуть.

Полуянов, Питер Нехамес, доктор Рибера, Холмогоров, полковник Брагин и еще один полковник и майор попытались вырвать вросший в землю огромный каменный круг.

– Еще, еще! Ну, все вместе! – командовал полковник Брагин.

Камень немного оторвался. Полуянов подсунул под него бревно.

– Ну, взяли! Раз, два!

И треснувший камень, словно чугунный канализационный люк, отъехал в сторону. Мужчины с облегчением выдохнули. Холмогоров принялся копать, затем лопату перехватил доктор Рибера. Полуянов и Питер Нехамес ладонями отгребали песок.

– Стоп! – воскликнул доктор Рибера, опускаясь на колени.

Все замерли. Полыхнула молния, расколов небо сразу в четырех местах.

– Вот она, – доктор Рибера бережно вытащил завернутую в ткань доску иконы Казанской Божьей матери.