Ты как, пьёшь, приятель? спросил Глэнтон.

Как это?

Глэнтон медленно выпустил воздух через нос.

Да, сказал владелец имбецила, пью.

На столе перед Глэнтоном стояло простое деревянное ведро с оловянным черпаком, на треть полное самодельного виски, накачанного из бочки у стойки. Глэнтон кивнул на это ведро.

Не мне же тебе подносить.

Владелец поднялся и, захватив кружку, подошёл к столу. Он взялся за черпак, наполнил кружку и пристроил черпак обратно в ведро. Сделав кружкой неопределённый жест, он поднял её и осушил.

Премного благодарен.

Где твоя обезьяна?

Владелец имбецила посмотрел на судью. Потом снова на Глэнтона.

Я вывожу его нечасто.

Откуда он у тебя взялся?

Его мне оставили. Мама умерла. Никто не захотел его растить. Вот и отправили мне. Из Джоплина, штат Миссури. Просто посадили в ящик и отправили. Доставляли пять недель. А ему хоть бы что. Открываю ящик, а он там сидит.

Наливай себе ещё.

Тот взялся за черпак и налил себе ещё кружку.

В натуральную, чёрт его дери, величину. Я его не обижал, нет. Костюмчик ему сшил из мешковины, но он его сожрал.

И что, в этом городишке все уже видели этого сукина сына?

Да. Да, видели. Мне бы в Калифорнию. Там я смогу брать по четыре доллара.

Там тебя могут в смоле и перьях вывалять.

Было уже со мной такое. В штате Арканзас. Заявили, что напичкал я его чем-то. Какими-то лекарствами. Забрали его у меня и ждали, когда поправится, но он, конечно, не поправился. Специального проповедника прислали, чтобы приходил и молился над ним. В конце концов забрал я его назад. Может, я кем-нибудь и стал бы в этом мире, кабы не он.

Я правильно понимаю, сказал судья, что этот имбецил твой брат?

Да, сэр, подтвердил владелец. Так оно и есть.

Судья протянул руки, взялся за его голову и стал вглядываться в её очертания. Ухватившись за запястья судьи, владелец имбецила ошалело стрелял глазами по сторонам. Судья охватил всю его голову, как огромный и вызывающий опасения целитель, лечащий молитвой. Владелец привстал на цыпочки, словно желая облегчить исследование, а когда судья отпустил его, попятился, уставившись на Глэнтона белыми в полумраке глазами. Новенькие на конце скамьи сидели разинув рты, а судья, прищурившись, внимательно рассматривал владельца имбецила, потом потянулся и снова схватил его голову, держа за лоб и постукивая по тыльной стороне черепа большим пальцем. Когда судья закончил, владелец отступил назад, наткнулся на скамью и упал. Новенькие начали подскакивать вверх-вниз, сопя и хрипя. Владелец идиота оглядел эту дешёвую винную лавку, вглядываясь в лицо каждого, словно одного взгляда было недостаточно. Поднявшись, он двинулся прочь от скамьи. Он прошёл уже полкомнаты, когда его окликнул судья.

Он всегда был такой?

Да, сэр. Он таким родился.

Он повернулся и пошёл прочь. Глэнтон осушил кружку, поставил перед собой и поднял глаза. А ты? проговорил он. Но владелец уже открыл дверь и исчез в слепящем свете, так и не ответив.

Вечером снова явился лейтенант. Он уселся вместе с судьёй, и судья стал разбирать с ним пункты закона. Лейтенант кивал, кривя губы. Судья переводил ему латинские выражения, применяемые в юриспруденции. Приводил дела гражданского и военного разбирательства. Цитировал Кока, Блэкстоуна, Анаксимандра, Фалеса.

Утром случилась новая беда. Похитили маленькую девочку-мексиканку. Части её разорванной и окровавленной одежды обнаружили под северной стеной, через которую её могли только перебросить. В пустыне нашли следы, будто кого-то волокли. Туфлю. Отец ребёнка стоял на коленях, прижимая к груди заляпанную кровью тряпку, и никто не мог уговорить его подняться и уйти. В ту ночь на улицах развели костры, зарезали бычка, и Глэнтон со своими людьми угощали разношёрстную компанию горожан, солдат, покорившихся индейцев или tontos, как о них сказали бы их собратья за воротами.