Изменить размер шрифта - +

Когда они вошли к Глэнтону, тот вскочил на кровати и стал дико озираться. Крохотную глиняную комнатку почти полностью занимала медная кровать, отнятая им у какой-то семьи переселенцев, и он сидел на ней, как промотавшийся феодальный правитель, а по углам кровати на шишечках был развешан его богатый набор оружия. Неосёдланный Конь забрался к нему прямо на кровать и стоял там, пока один из этого судебного присутствия не подал ему справа обычный топор с ореховым топорищем, покрытым языческими узорами и украшенным кисточками из перьев хищных птиц. Глэнтон сплюнул.

Руби давай, гнусная краснокожая образина, прорычал он. Старик занёс топор и разрубил голову Джона Джоэла Глэнтона аж до трахеи.

Ворвавшись к судье, они обнаружили там идиота и скорчившуюся на полу голую девочку лет двенадцати. За ними, тоже голый, воздвигся судья. В руках он держал наставленный на нападавших бронзовый ствол гаубицы. Деревянный лафет стоял на полу с разогнутыми, вывороченными креплениями. Ствол судья зажимал под мышкой, а свободной рукой держал над запальным каналом зажжённую сигару. Индейцы прянули назад, валясь друг на друга, а судья сунул сигару в рот, схватил свою дорожную сумку, вышел из двери и, пятясь, двинулся мимо них вниз по насыпи. К нему жался еле достававший ему до пояса идиот. Вместе они вошли в лес у подножия холма и исчезли из виду.

 

Дикари развели на холме большой костёр из предметов обстановки, добытых в жилищах белых, подняли тело Глэнтона, пронесли его на руках, словно убитого воина, и швырнули в огонь. К трупу Глэнтона был привязан и его пёс, он тоже последовал за хозяином этакой завывающей сати и исчез, потрескивая, в клубах дыма от зелёных веток. Притащили за ноги обезглавленный труп доктора, подняли его и тоже бросили в этот погребальный костёр. Огню был предан и докторский мастиф. Барахтаясь, пёс соскользнул на другую сторону костра, верёвки, которыми он был связан, должно быть, перегорели и лопнули, потому что он попытался было отползти от огня, обуглившийся и ослепший, но его подцепили лопатой и закинули обратно. В костёр побросали и остальных восьмерых мертвецов. Тела шипели, поджариваясь, вокруг разносилась жуткая вонь, и над рекой повис густой дым. Водружённую на кол голову доктора сначала носили вокруг, но в конце концов полетела в огонь и она. На земле шёл делёж оружия и одежды, поделили и золото с серебром из сундука, который вытащили к костру и разнесли топором в щепки. Всё остальное свалили грудой в пламя костра, уселись на земле, — солнце уже взошло, разрисованные лица блестели в его лучах, — разложив перед собой новые приобретения, глядя на огонь и покуривая свои трубки, словно размалёванная труппа мимов, собравшаяся в захолустье вдали от городов, где при свете дымящихся фонарей их освистывала толпа, и размышлявших о том, в каких ещё городах предстоит побывать, о жидких фанфарах и барабанном бое, о наспех нарисованных афишах, на которых начертаны их судьбы, ибо для этих людей всё было так же предрешено, и в обугленных вражеских черепах, раскалившихся от жара и сверкавших среди углей ярко, как кровь, они видели прообраз собственного конца.

 

XX

 

Бегство — В пустыню — Погоня юма — Оборона — Аламо-Мучо — Ещё один беглец — Осада — Долгая перестрелка — Костры в ночи — Судья жив — Обмен в пустыне — Как бывший священник пришёл к оправданию убийства — В путь — Ещё одна встреча — Каррисо-Крик — Нападение — Среди костей — Игра на вылет — Экзорцизм — Тобин ранен — Совет — Убийство лошадей — Судья о гражданских правонарушениях — Снова бегство, снова пустыня

Отстреливаясь на бегу, Тоудвайн и малец продирались вверх по реке по заросшему папоротником берегу, а вокруг в камышах звучало цоканье стрел. Они выбрались из ивняка, вскарабкались по дюнам, спустились по противоположному склону, и их снова стало видно: две тёмные фигуры, мучительно передвигающиеся по песку, то бегом, то прижимаясь к земле; пистолетные выстрелы на этом открытом пространстве звучали неясно и глухо.

Быстрый переход