Даю сто и четвертак и не спрашиваю, откуда она у тебя, заявил судья.

Что ж, давай раскроемся.

Судья расстегнул застёжки на саквояже, опрокинул его и вытряхнул содержимое на песок. Там был нож и, наверное, полведра золотых монет различного достоинства. Отодвинув нож в сторону, судья ладонью разгрёб монеты по земле и поднял голову.

Сняв шляпу, Тоудвайн двинулся вниз по склону. Они уселись на корточки по обе стороны сокровищ судьи, тот отсчитал сумму, на которой они сошлись, и подвинул Тоудвайну тыльной стороной ладони, как крупье. Тоудвайн отдал шляпу и забрал монеты, а судья взял нож, разрезал сзади шляпную ленту, прорезал поля, тулью, напялил шляпу и задрал голову на Тобина и мальца.

Спускайтесь, предложил он. Спускайтесь и налетайте на мясо.

Те не двинулись с места. Тоудвайн уже взял кусок обеими руками и вцепился в него зубами. В колодце было прохладно, лучи утреннего солнца падали лишь на верхний край. Судья сгрёб оставшиеся монеты обратно в саквояж, отставил его в сторону и снова склонился к воде. Имбецил, который следил за своим отражением в лужице, стал смотреть, как пьёт судья и как вода снова успокаивается. Судья вытер рот и воззрился на стоящие над ним фигуры.

Как у вас с оружием?

Малец, который занёс было ногу над краем ямы, отдёрнул её обратно. Тобин не шевельнулся. Он не спускал глаз с судьи.

У нас только один пистолет, Холден.

У нас? переспросил судья.

Вон у мальца.

Малец уже снова поднялся на ноги. Бывший священник встал рядом.

Судья на дне колодца тоже встал, поправил шляпу и сунул саквояж под мышку, словно огромный голый адвокат, которого довели до безумия эти края.

Думай, что советуешь, святой отец, произнёс он. Мы тут все заодно. Вон оно солнце, как глаз Божий, и мы как пить дать изжаримся на этой огромной кремнистой сковородке, уверяю тебя.

Никакой я не святой отец и советов не раздаю, сказал Тобин. Малец волен поступать, как сочтёт нужным.

Судья улыбнулся. Абсолютно верно. Он глянул на Тоудвайна и снова с улыбкой уставился вверх на бывшего священника. Ну так что? Будем пить из этих луж и цапаться, как враждующие стаи обезьян?

Бывший священник взглянул на мальца. Они стояли лицом к солнцу. Он присел на корточки, чтобы удобнее было обращаться вниз, к судье.

Думаешь, есть реестр, где можно оформить на себя колодцы в этой пустыне?

Ах, святой отец, ты, верно, лучше меня разбираешься во всех этих канцелярских делах. Я здесь ни на что не претендую. Я человек простой и говорил это тебе и раньше. Ты прекрасно знаешь, что можешь спуститься сюда, попить и наполнить флягу.

Тобин не шевельнулся.

Дай-ка флягу мне, сказал малец. Он вынул из-за пояса револьвер, передал бывшему священнику и, взяв кожаную флягу, стал спускаться по склону.

Судья не сводил с него глаз. Малец прошёл по дну колодца, где в любом месте был в той или иной степени досягаем для судьи, встал на колени напротив имбецила, вынул пробку и опустил флягу в лужицу. Вместе с имбецилом они наблюдали, как вода наливается в горлышко, как поднимаются и перестают подниматься пузыри. Заткнув флягу, малец наклонился, попил, потом сел и взглянул на Тоудвайна.

Идёшь с нами?

Тоудвайн посмотрел на судью. Не знаю, проговорил он. Мне арест светит. Арестуют меня в Калифорнии.

Арестуют?

Тоудвайн не ответил. Сидя на песке, он составил треногу из трёх пальцев, ткнул перед собой в песок, вытащил, повернул и снова ткнул так, что получилось шесть отверстий в форме звезды или шестиугольника, а потом стёр их. И поднял голову.

А ты думаешь, человек возьмёт просто так и сбежит сюда из страны, да?

Малец встал и перекинул ремешок с флягой через плечо. Штанина у него была чёрная от крови, а окровавленный обломок древка торчал из бедра, словно крюк, на какой вешают инструменты. Он сплюнул, вытер рот и посмотрел на Тоудвайна.