— Скажите, это его ноги? — Никита открыл в смартфоне фотографии.

— Ноги? — Администраторша развеселилась, наверное, приняла вопрос за шутку. — Нет, ноги я вряд ли узнаю. Знаете, здесь его сестра отдыхает, лучше вам с ней поговорить. Отношения у них не очень, но брата она должна узнать.

Администраторша пошла разыскивать сестру погибшего, а Никита стал звонить начальству: похоже, с личностью убитого разобрались.

— Вы из полиции?

— Секунду. — Капитан Мирошкин обернулся на голос, сделал знак, призывающий подождать, и продолжил в трубку: — Стрешнев, двигай на пляж и опроси там народ, когда последний раз видели Барановского. На территории я сам пока. Слушаю вас. — Он поднял глаза на даму, задававшую вопрос.

— Я знаю, кто это, — спокойно проговорила она.

Перед Мирошкиным стояла особа неопределенного возраста, неопрятно одетая, некрасивая, в немодных очках с толстыми линзами.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Агнесса Юрьевна Барановская. Владислав — мой брат по отцу. — Из-за толстых линз на капитана смотрели невыразительные глаза. Косметикой Барановская не пользовалась, расческой, кажется, тоже. Серо-седые похожие на спутанную проволоку волосы лежали на голове комом.

— Ваш единокровный брат, я правильно понимаю? Как вы узнали его на фото?

— Видела его вчера вечером в этих самых кроссовках и брюках. Он в них ходил, кажется, все время. Кроссовки у него старые, брюки тоже, вряд ли у кого-то в окрестностях имеется такой же комплект. — В устах Барановской, облаченной в бесформенный балахон бурого цвета, модная критика звучала несколько неуместно. Может, это пренебрежение внешним видом у них фамильное?

Капитан Мирошкин изучающе уставился на нее. Он вообще с недоверием относился к людям творческих профессий, а к этой неряшливой мадам испытывал откровенную антипатию.

— Значит, последний раз вы видели брата вчера?

— Знаете, я не помню, когда точно это было — вчера или позавчера.

— Неужели так трудно вспомнить? Вы же ходите завтракать и обедать в столовую. Если не на территории, то хотя бы там вы должны были столкнуться.

— Знаете, мне некогда смотреть по сторонам, я работаю над книгой. Хотя вы вряд ли понимаете, какой сосредоточенности это требует. Здесь не санаторий, как вы могли подумать, сюда приезжают не только отдыхать, но и работать. Как ни удивительно, некоторым это удается. — Она с неудовольствием проводила взглядом двух пожилых дам, которые кружили по аллее, явно сгорая от любопытства. — Я по территории не слоняюсь, а во время завтрака по сторонам не глазею.

— Хорошо, допустим. — Мирошкин решил пока не злить свидетельницу. — Расскажите, пожалуйста, о вашем брате. Кто он, чем занимается, когда приехал в Дом творчества и так далее. — Он кивнул на ближайшую лавочку под соснами. — Давайте присядем?

— Не стоит. Мой рассказ много времени не займет. Барановский Владислав Юрьевич, сорок шесть лет. Не женат, детей нет. Живет один. Мать с третьим мужем десять лет назад уехала на ПМЖ в Израиль. Работает в консерватории, доцент кафедры оркестровки и общего курса композиции. Он сын моего отца от второго брака. По этой причине, как вы понимаете, особенно близки мы не были. Встречались на кладбище в день рождения отца и в день памяти. Иногда в консерватории и еще здесь. Общением назвать это нельзя — просто раскланивались.

— Вам неизвестно, что он делал вчера вечером на станции?

— Откуда мне знать?

— Когда он ушел из Дома творчества, вы тоже не знаете? — Барановская молча кивнула.