|
Конечно, он не мог сказать, что для него все потеряно, но ему пришлось убедиться, что, если ты находишься в стороне от главного русла кинематографии, это значит, что ты не находишься в нем вовсе. Деятельность кинопродюсера требует присутствия там, где происходит „самое-самое", где делаются, раскручиваются и продаются фильмы, где каждый – не исключая официанток и рабочих бензоколонки – имеет собственного агента и как минимум одного адвоката, где все живут, дышат, едят, разговаривают и даже спят под фильмы. То есть – в Лос-Анджелесе.
Сэму довелось на собственной шкуре испытать, что уйти легче, чем вернуться.
Глава 13
Среда, 30 января 1963 года
Через четыре дня после приезда в Лос-Анджелес Клер все еще пребывала в том же эйфорически-приподнятом настроении, которое охватило ее, когда она сошла с трапа самолета. Конечно, ей нужно как можно скорее получить водительские права, ведь в Лос-Анджелесе невозможно обойтись без машины – в некоторых местах нет даже тротуаров. И ей очень понравилось, что в самый разгар зимы, в январе, здесь можно ходить в шортах и прогуливаться по берегу океана, у самой воды. Ей понравился местный говор; ее просто очаровала легкая и открытая манера общения друзей Сэма, тан и сыпавших шутками и подначками, и неторопливые разговоры за столом в ресторанчиках рядом с пляжем. К концу первой недели своей лос-анджелесской жизни она уже читала за завтраком рекламные журналы. Клер быстро нашла и обставила просторный, приземистый, весь из дерева и стекла домик типа ранчо, с бассейном и внутренним двориком, в районе Брентвуда. Выросшая среди красоты и покоя, она хотела превратить свой дом в уютное, тихое убежище от ошеломляющей, головокружительной, абсурдной, абсолютно непредсказуемой жизни калифорнийского юга, от которой у нее сладко-тревожно замирало сердце и перехватывало дух. Джош утомлял ее еще больше, чем Лос-Анджелес. До рождения сына Клер даже и не представляла себе, насколько можно уставать, ухаживая за маленьким ребенком: он шумел, все время чего-то требовал – то еды, то сухих пеленок, то просто внимания, а спал, казалось, не более трех минут за ночь. Наконец, после того как Клер сильно обгорела на солнце, уснув от усталости прямо возле бассейна, Сэм сжалился над ней. Осторожно обняв жену за покрытые волдырями плечи, он сказал: – Поищи няню. Да-да, никаких разговоров. Ни друзья Сэма, ни даже он сам не подозревали, что из него может выйти такой любящий отец. Когда Джошу был всего месяц, Сэм уверял, будто малыш совершенно явно смотрит на него, хотя Клер и объясняла ему, что этого не может быть. Когда Джошу исполнилось два месяца, он вовсю улыбался при виде Сэма, а в три по-настоящему смеялся и начинал возбужденно размахивать кулачками. Теперь уже было очевидно, что Джош знает отца. Все проблемы Сэма тут же испарялись, когда он опускал крохотное извивающееся и брыкающееся тельце в теплую ванну, или по-дурацки гукал, наклонясь над коляской, или ползал по террасе, как медведь, или безуспешно пытался уговорить четырехмесячного Джоша сказать „па-па". Элинор прислала правнуку няню – молоденькую англичанку, напоминавшую Клер маленькую птичку с блестящими глазами. Как часто бывает с людьми, скучающими по родному дому, Клер и Кэти быстро подружились, а Джош со дня приезда Кэти вдруг превратился в самого спокойного на свете ребенка: он тихо лежал в коляске, кроватке или на ковре, пускал пузыри, гулькал сам с собой, срыгивал, когда его об этом просили, и вообще не создавал никаких проблем. В глубине души Клер считала, что это нечестно со стороны сына по отношению к ней, но была очень довольна, так же как и Сэм. После приезда Кэти Клер начала принимать гостей. В Лос-Анджелесе это являлось делом весьма серьезным – совсем не то, что просто пригласить друзей на ужин. Сейчас Сэму надо было восстанавливать свои прежние позиции, и Клер собиралась помогать мужу чем только сможет. |
