Кевин Свори стал регентом после неожиданной смерти Бенедикта, поскольку беременная вдова брата не могла претендовать на престол и кто-то должен был позаботиться о правах ещё не родившегося наследника. Старый рыцарь подходил на эту роль просто идеально. Впрочем, подозреваю, глава княжеской стражи был обязан избранию вовсе не своей принципиальности, болезненной щепетильности и авторитету, а преклонным годам.

Вся грызня за власть ещё впереди.

– Ты так доверяешь старику? – спросил здоровяк, скинул с плеча дорожный мешок и расстегнул фибулу плаща.

– Доверяю, – кивнул я. – К тому же если Кевин решит нас прижать, из города не сбежать в любом случае.

– Успокоил! – фыркнул здоровяк, кинул плащ на свободное кресло и протянул к камину озябшие ладони.

Мне холодно не было. Последнее время все мои ощущения сводились к жару и жажде. В груди словно развели костёр, и потушить его не могли ни вода, ни пиво.

И хоть верное средство было прекрасно известно, прибегать к нему я не собирался. Хотя бы из чистого упрямства. Слишком много крови пролил, пытаясь избежать подобного исхода, чтобы в результате взять и пойти на попятную.

Голова закружилась, едва-едва зажившую рану в боку прострелила острая боль, и я ухватился за высокую спинку кресла, чтобы устоять на ногах.

Из общего зала поднялась разносчица – полноватая и не слишком красивая, но для меня она словно сияла внутренним светом, алым и ярким как артериальная кровь.

Глаза уловили биение жилки на шее, и я поспешил зажмуриться, да так и простоял с закрытыми глазами, пока девица не выставила с подноса на стол две глиняных кружки с подогретым красным вином и не ушла вниз.

– Ты в порядке? – забеспокоился Арчи.

– Устал, – ответил я, потирая шею.

Здоровяк взял одну из кружек и выжидающе посмотрел на меня.

– Ну?

Я пригубил подогретого со специями вина, подержал его во рту и лишь после этого проглотил. На языке осталось приятное послевкусие лесных ягод.

– Можешь пить, отравы нет.

Арчибальд сделал несколько глотков, вытер губы тыльной стороной ладони и зачем-то уточнил:

– Уверен?

– Поздно уже, – хмыкнул я, усаживаясь за стол. – Но да – я уверен.

Во всяческих ядах и дурманах я разбирался просто превосходно. Опыт, чтоб его…

В груди жгло всё сильнее; я вытряхнул на стол из кошеля брусок чёртова корня и принялся строгать деревяшку заточенным до бритвенной остроты ножом.

– О, нет! – простонал Арчи. – Можешь хоть немного не дымить?

– Могу, – кивнул я. – А ты готов принять последствия?

Арчи к такому готов не был и потому молча отвернулся, а я аккуратно собрал стружку на широкий клинок, перешёл к камину и принялся нагревать нож над огнём. Вскоре начал куриться лёгкий дымок, и я нетерпеливо втянул его в себя. Дурманящий запах защекотал нос, из глаз потекли слёзы, в голове зашумело, а тело словно одеревенело, но уже на втором вдохе меня отпустило, и чем дальше глотал дурман, тем быстрее уходила ноющая боль.

Выпрямился я немного более человеком, нежели вошёл в эту комнату.

Чёртов корень обладал способностью блокировать проявления магии крови – именно благодаря пристрастию к этому дурману мне в своё время и удалось избежать превращения в вампира. Но панацеей чёртов корень вовсе не был, он просто замедлял развитие… болезни, а не исцелял от неё.

Я вернулся за стол, хлебнул вина, и глоток провалился мягким убаюкивающим теплом. Стало хорошо.

Тут же распахнулась внутренняя дверь, и стремительной, вовсе не стариковской походкой к нам прошел седой дед в наброшенном поверх кольчужной безрукавки плаще.