— Тебя на улице ждет эскорт? — вернувшись, спросила Маша, придерживая одной рукой скромную, но дорогую шаль, накинутую на плечи, а в другой неся обшарпанный кожаный сундучок.

— Разумеется, — без колебаний ответил Уэлгрин, отворяя дверь вместо Энойра.

Как только дверь за ними захлопнулась, он окликнул Зипа.

— Это твой эскорт? — фыркнула Маша, пытаясь скрыть в своем голосе страх.

— Нет, это наш проводник; эскорт — это я. Пошли.

Чем бы ни занималась в настоящее время Маша цил-Инил, она только покачала головой и, дав шали свободно покрыть плечи, быстро пошла вслед за мужчинами по тропе Денег. Тяжелый сундучок, похоже, нисколько не стеснял ее движений, и она отказалась отдать его мужчинам. Луна зашла; Уэлгрин купил несколько факелов у ночного стражника на Процессионной дороге, и они продолжили путь, обогнув Лабиринт, поскольку всем были известны тайны его темных переулков. В Распутном квартале они вынуждены были остановиться.

Навстречу приближались несколько раскачивающихся факелов, люди, которые их несли, наполняли криками неподвижный жаркий воздух. Это напомнило трем коренным санктуарийцам шествия во время чумных беспорядков, сообщавших зажиточным горожанам, что смерть вырвалась из трущоб. Зип молча растаял в тени, толкнув Машу и ее белую шаль себе за спину. Уэлгрин расстегнул ремешки меча зеленой стали, воткнул факел в щель ближайшей стены.

От толпы отделилась группа новоприбывших строителей. Они спотыкались и цеплялись друг за друга, а их крики оказались припевом когда-то нежной любовной баллады. Уэлгрин стряхнул с плеч напряжение, но сохранил боевую стойку, когда рабочие, заметив его, остановились.

— Афисер, нам нужен дом шлюх с хорошенькими женщинами! — сказал их предводитель, рукой рисуя в воздухе черты того, что считал в высшей степени хорошенькой женщиной. Его дружки, прекратив петь, свистом и хохотом выразили свое согласие.

Смахнув со лба выбившуюся прядь, Уэлгрин убрал ее под бронзовый обруч. Людям, работающим на строительстве стен, платили полноценной ранканской монетой, но Улица Красных Фонарей изнывала от жары. Уэлгрин выполнил свой гражданский долг, указав в сторону Триумфальных ворот, где они, если не падут жертвой Ишад, смогут найти отличные заведения.

Не успел он вынуть факел из стены, как Зип оказался рядом с ним.

— Чертовы придурки, — прорычал он.

— Может, нам следует сменить ремесло и начать зарабатывать на жизнь, возводя стены или разгружая баржи, — задумчиво произнес Уэлгрин.

— Прислушайся. Они, должно быть, уже на полпути к площади, а мы до сих пор слышим их орево! Их сожгут живьем.

Начальник гарнизона поднял бровь.

— Только не тогда, когда они ходят такими оравами, — с вызовом произнес он. — А ты шмыгнул в сторону довольно быстро.

Зип промолчал. В Санктуарии было мало крупных мужчин. Самым здоровенным был Темпус. Уэлгрин и его свояк Даброу тоже были не из маленьких. Но, не считая пасынков, новоприбывшие были самыми огромными, самыми откормленными мужчинами, каких видел Санктуарий за целое поколение, а то и больше. Даже если это были простые рабочие, посторонний — коренной житель вроде Зипа — крепко подумает, прежде чем станет им перечить.

— Они уничтожают город, — наконец произнес предводитель НФОС.

— Потому что работают ради куска хлеба? Потому что щедро платят за то, в чем нуждаются, и, оберегая свои семьи, не везут их сюда? — вставила Маша. — Я полагала, что вы привели меня сюда не для того, чтобы обсуждать проблему приезжих, а чтобы посмотреть некую женщину.