— На что мы надеемся? — спросила Джилла.

Иллира взяла еще карту и положила ее поверх первых двух. Джилла узнала ее: Двойка Мечей, перевернутая, со сталью, угрожающе направленной вниз.

— А вот еще одна, — продолжила С'данзо. — Первородная Санктуария. Легкие деньги, иногда ее называют картой Шальпы.

Карта заняла свое место над первыми тремя.

— Вниз же мы положим Лик Хаоса… — Иллира протянула карту, на которой были изображены мужчина и женщина, перекошенные и искалеченные, словно видение лихорадочного бреда. Она мрачно усмехнулась и подсунула карту под маленькую стопку.

— И что теперь, гадалка? Скажи мне, что произойдет! — настойчиво требовала Джилла.

Она чувствовала, как энергия от нее перетекала к женщине, сидящей напротив, понимая, что для претворения замысла в жизнь силы одной только С'данзо недостаточно…

Иллира взяла еще одну карту.

— Зиккурат, — зловеще улыбнулась она. — Мы сделаем так, что торжество разрушителей окажется поверженным.

Посмотрев на изображение рушащейся башни, Джилла подумала о хрупком мире, который установился в Санктуарии со времени прибытия императора. Вполне вероятно, достаточно будет одного прикосновения пальца, чтобы разрушить непрочное равновесие.

— Как? — прошептала Джилла. — Гадалка, покажи мне, как это произойдет!

Иллира держала остальные карты веером в руке.

— Сначала Копье Ветров…

На карте, которую она положила, были изображены молния и смерч.

— Она отображает нашу решимость осуществить задуманное. А это наш страх…

Она положила на предыдущую карту другую, на которой тройка фигур в рясах с капюшонами клеймила стоящего на коленях человека.

— Правосудие… — послышался шепот, и Джилла облизала внезапно пересохшие губы, и без объяснения понимая, что карта представляет собой отмщение за погибших детей.

— Будем надеяться на торжество справедливости, именно этому послужит трибунал, который будет судить Санктуарий…

Голос Иллиры стал монотонным, а взгляд ее, казалось, проникал сквозь карты в какую-то иную действительность. Джилла поняла, что С'данзо Видит все так же отчетливо, как если бы гадала для просителя, и вдруг задумалась: а только ли чистая случайность заставила Ил-лиру выбрать эти карты для того, чтобы Лало нарисовал их в первую очередь, и не был ли этот выбор результатом желания отомстить или же скрытым проявлением Дара, который отрицала Иллира.

Джилла задрожала, ибо С'данзо уже полностью погрузилась в транс и в воздухе ощущалась тяжесть, словно невидимые силы вокруг Иллиры ожидали, какой будет последняя карта. Магия колдунов безмолвствовала, похоже, сегодня они с Иллирой активизируют более глубокие силы.

Не глядя в карты, оставшиеся в колоде, Иллира взяла одну и положила поверх предыдущих. Джилла всмотрелась в нее, и ее взгляд опалила круговерть алых и золотых образов и красота женского лица, взирающего сквозь пламя. Перевернутая лицом карта иссушала взгляд. Джилла с усилием отвела глаза и увидела на лице Иллиры испуганное недоумение.

— Кто она? — хрипло спросила Джилла.

— Восьмерка Огней — Госпожа Пламени, чье прикосновение может согреть или уничтожить!

— Что Она сделает с Санктуарием?

Иллира покачала головой.

— Не знаю. Я никогда во время гаданий не видела эту карту открытой. О, Джилла… — лицо скривилось в жуткой усмешке. — Не я выбрала эту карту!

Спустя несколько дней Госпожа Пламени и впрямь пришла в Санктуарий, не в языках небесного огня, как ожидали того Джилла и Иллира, а тихо, незаметно, в виде зародившегося в плоти людской огня, начавшего медленно пожирать горожан изнутри.