|
Он хорошо запомнил слова Крупского о том, что никакой помощи со стороны премьера не получит. Поэтому он разыскал четверых кремлевских лидеров, бывших некогда в силе, и с каждым из них попытался поговорить о странном феномене, называемом Матарезе. Но все четверо так или иначе ушли от ответа, и это означало, что никто из них не осмеливается касаться подобного предмета разговора. Один, очевидно, не знал ничего и был потрясен так же, как и Талейников. Двое других не сказали ни слова, но их выдали глаза и испуганные голоса - оба отказались обсуждать страшную тему. Ни тот ни другой не пожелали участвовать в этом умопомешательстве и указали Талейникову на дверь.
Последний из четверых, грузин, был намного старше остальных, даже старше Крупского, и, несмотря на честность и прямоту, тоже не годился в сообщники, ибо у него оставалось уже слишком мало времени, чтобы присоединиться к расследованию Талейникова. Ему было девяносто шесть лет, он обладал живым умом, но его подводил склероз. При упоминании имени Матарезе его худые руки в выпуклых венах начали дрожать, и едва заметная судорога на секунду исказила древнее невыразительное лицо. Горло его внезапно пересохло, голос как-то надломился, и слова стали едва слышны. Это имя пришло из далекого прошлого, проговорил старый грузин, и никто не должен его слышать. Ему удалось выстоять в прежних чистках, выжить при безумном Сталине, коварном Берии, но никто не может спастись от Матарезе. И во имя всего святого, что есть в России, этот перепуганный старец умолял Талейникова не связываться с Матарезе. - Мы были глупцами. Но не только мы... Могущественнейшие люди во всем мире поддавались соблазнительной возможности устранения преград и истребления личных врагов. Гарантии выставлялись абсолютные: следы заказных убийств и преступлений никогда не приводили к инициаторам содеянного. Соглашения достигались не напрямую, а через цепочку самых разных людей, и не подозревавших, что и у кого они покупают. Крупский понял эту опасность. Он заклинал нас в сорок восьмом не вести дела и не устанавливать связей с этой организацией. - Почему же? Меня это интересует с профессиональной точки зрения, - перебил его Василий. - Ведь если тайна заказа гарантировалась полностью, что же могло не устраивать Крупского? - Матарезе поставили при этом одно дополнительное условие: Совет Матарезе требовал для себя права санкций. Так мне говорили. - Я полагаю, речь шла о прерогативе, об исключительном праве убийц по найму. Просто некоторые цели были неосуществимы. - Но такое требование об одобрении Советом никогда не выдвигалось в прошлом. Крупский не считал, что это связано с невыполнимостью задачи. - Так что же это было? - Возможность шантажа в отдаленном будущем. - Как осуществлялась связь с Советом? - Я никогда не знал этого. Не знал об этом и Алексей. - Но кто-то же должен знать? Кто-то устанавливал контакты... - Если они живы, они не будут говорить с вами. В этом Крупский был прав. - Он называл их корсиканскими безумцами, призраками. Он сказал, что ответ может быть найден на Корсике. - Вполне возможно. Ведь именно там это и началось, с появлением того маньяка, Гильома де Матарезе, - согласился старик. - У вас все еще сохранился авторитет среди партийных лидеров. Не могли бы вы помочь мне? Крупский говорил, что Матарезе должны... - Нет! - вскричал он. - Оставьте меня в покое! Я уже сказал больше, чем следовало, признался даже в том, на что не имел права. Но только для того, чтобы предостеречь и остановить вас! Матарезе ничего хорошего не могут сделать для России! Забудьте об этом навсегда! - Вы не поняли меня. Именно я и собираюсь остановить их... Этот Совет. Я дал слово Крупскому, что... - Но я ничего не слышал об этом! - закричал немощный старец. Он был в панике. - Я буду все отрицать! И то, что мы с вами вели разговор, и то, что вообще встречались. |
