Лоис не слыхала о Майкле Асборне. Филип рассказал подробно, насколько мог, историю о сотрудничестве Асборна с Полом и еще более странную историю о его кратких неудачных отношениях с Клэр, оборвавшихся год назад на Каймановых островах, где они проводили отпуск.

— А что Клэр? — оживилась Лоис. — Как у нее дела?

— Клэр, — благодушно ответил Филип, — счастлива как никогда. Она опять в Италии, с человеком, которого любит, и помолодела лет на десять.

— Бенжамен что-то рассказывал, — Лоис сощурилась, припоминая прошлогодние беседы в Дорсете. — Он был женат, да?

— На женщине, которая ему изменяла. Клэр была уверена, что он никогда от нее не уйдет, решимости не хватит. Однако ушел. И рванул в Англию, чтобы поставить в известность Клэр. А потом судился за опеку над дочерью. И выиграл.

— Как я рада, — расплылась в улыбке Лоис. — Очень рада. Если кто-нибудь и заслуживает счастья, так это Клэр.

Филип медленно, задумчиво помешивал кофе.

— А вторая в этом списке ты.

— Я?

— Да. Такая тихая, незаметная. Ты тоже заслуживаешь счастья, Лоис. И что, ты счастлива?

Взглянув на Филипа, Лоис ответила, храбрясь:

— Ну конечно. Я люблю свою работу. А мой муж любит меня. И у меня замечательная дочь. Чего еще желать?

Филип посмотрел ей в глаза, смущенно улыбнулся. А потом, отвернувшись, произнес нечто совершенно загадочное:

-. Как зовут твою золотую рыбку?

— Что, прости?

— «Как зовут твою золотую рыбку?» Это последнее, что я сказал тебе тогда. Не помнишь?

— Нет… Когда это было?

— Двадцать девять лет тому назад. Мы собрались у твоих родителей. Они устроили званый ужин и пригласили моих маму и папу. На тебе было платье с невероятно низким вырезом. Я не мог глаз оторвать от твоего декольте.

— Совсем ничего не помню. Да и золотой рыбки у меня никогда не было.

— Знаю. Вы с моим отцом обсуждали «Золотую улыбку», телепередачу. Я не расслышал и задал этот вопрос, за столом все онемели. Нет, правда, Лоис, меня сжирала такая похоть, что я даже перестал понимать английский язык.

— А я и не знала, какая жалость. Ты был симпатичным мальчишкой. И все могло бы сложиться иначе.

— Не могло бы. Ты была уже обручена.

— Ах да. Верно. — Она опустила голову, начиная припоминать тот ужин, и тут же подумала о Малкольме, ее первом возлюбленном, о котором думала постоянно, — если он и покидал ее мысли, то не более чем на несколько часов. Она долго молчала, и Филип уже забеспокоился, не свалял ли он дурака, заведя речь об эпизоде, связанном, пусть и косвенно, со страшным горем, пережитым Лоис. Когда она заговорила, голос ее звучал тоненько и отрешенно: — Такое невозможно забыть. Только подумаешь, что забыла, а оно опять возвращается. Как тот мотив, песня Коула Портера. Думаешь, все прошло, закончилось, но это не так. Оно всегда с тобой. Стоит перед глазами… — Она вздохнула, прикрыла глаза, замерла на секунду. — Но надо жить дальше. А что еще остается? Что еще? Разве есть выбор? Просто живешь, и стараешься забыть, и не можешь, потому что если не музыка, то что-нибудь другое, что угодно, вернет тебя туда. Господи, да стоит только включить телевизор. Локерби. 11 сентября. Бали. Я все смотрела, не могла оторваться, загипнотизированная этим ужасом. И самое мерзкое, этому нет конца. И все становится только хуже и хуже. Момбаса год назад. Шестнадцать человек убиты.