В зал быстро вошел паж в бело-зеленой ливрее, за ним следовал человек в длинном совершенно черном одеянии. Врач.

Доктор прошептал что-то королю. Грудь Генриха начала вздыматься, и Юлиана почувствовала к нему сочувствие. Такой же страх и отчаяние она видела на лице Стивена, когда болел Оливер.

– Принц болен. Да? – прошептала она, когда врач удалился.

– Да, – король почти онемел от ужаса и стал похожим на обыкновенного человека.

– Ваше Величество, почему вы не пойдете к нему? Дети быстрее выздоравливают, когда рядом любящий родитель.

– Да? – Его черные глаза встретились с взглядом Юлианы.

– Я убедилась в этом, когда болел Оливер. Ему нужны были прикосновения нежных рук и близость любящего человека. Это необходимо каждому ребенку. – Юлиана прикусила губу, боясь напомнить королю о его любимой королеве Джейн. – Особенно ребенку, у которого нет матери.

Король поморщился.

– Вы говорите, что мне нужно приласкать принца Уэльского? Его апартаменты самые большие во всем королевстве, после моих, конечно. Вокруг него целая армия врачей. Няни, воспитатели, слуги...

– Но у него только один отец, Ваше Величество.

Какое-то мгновение. Генрих сидел неподвижно, словно статуя, и только золотые украшения поблескивали, когда грудь его возбужденно вздымалась. Затем он кивнул, схватил мясистой рукой колокольчик и позвонил.

– Вы, Романовы, такие шумные и дерзкие.

В то время как приближенные спешили помочь королю подняться с трона, Юлиана продолжала удивленно смотреть на Генриха.

– Когда, Ваше Величество, вы решили поверить, что я Романова?

Генрих недовольно заворчал, когда двое придворных подхватили его под руки, чтобы помочь ему встать на ноги. Его больная нога была перебинтована, и на одной штанине была видна большая выпуклость. Генрих осторожно опустил больную ногу па пол.

– Хэвлок рассказал нам и об этом. – Король ткнул пальцем в ее брошь. – Кромвель провел некоторые расследования и узнал, что это украшение и девиз на нем, действительно, принадлежат Романовым.

– Кровь, верность и честь, – произнесла Юлиана по-русски.

– И не только это, – заметил Генрих. – У меня для вас еще один сюрприз. Думаю, вы будете довольны. Я тоже был доволен. Кромвель! – закричал король и, прихрамывая, направился к двери.

Томас Кромвель тут же проскользнул в зал, как будто стоял в приемной и подслушивал под дверью.

– Проведите нашу гостью в сад у реки, – распорядился король.

Хотя Юлиана засыпала лорда-хранителя печати вопросами, она не получила определенного ответа. Он вывел ее через дверь, холодный ветер ударил им в лицо. Юлиана стояла на вершине холма, на склонах которого был разбит парк. Парк террасами спускался вниз к реке, во всех направлениях были проложены дорожки, по Темзе курсировали баржи и лихтеры.

Юлиана оглянулась назад, собираясь задать очередной вопрос, но мрачный таинственный Кромвель уже исчез. Сад казался пустым и бесплодным, листья с деревьев опали, а вечнозеленый кустарник потускнел, окутанный лондонским туманом.

Вдруг движение по лестнице привлекло ее внимание.

Там, спиной к ней, стоял мужчина и глядел на реку. Он широко расставил ноги, обутые в сапоги с отворотами, темно-красный плащ был накинут на одно плечо. Послеполуденное солнце поблескивало на его черных волосах.

Какое-то время Юлиана разглядывала мужчину. Яркие византийские кресты украшали кроваво-красную ткань его плаща.

Внутри у нее все похолодело. Мир рушился. Догадка, словно вспышка пламени, пронзила ее, и она, должно быть, издала какой-то странный возглас, потому что мужчина обернулся.

На его груди засверкали инкрустированные бриллиантами пуговицы.