— Но как, черт возьми, действовать?

— Проще простого. Не помню, кто сказал: реки — движущиеся дороги.

— Да, когда есть корабль. А у нас нет даже утлой лодчонки.

— Нет — так скоро появится, если дождь будет идти еще полдня, смею вас заверить: наш переезд пройдет беспрепятственно.

— В добрый час! Так пусть же льет дождь! Не буду больше ломать себе голову, раз уж я — промокший насквозь лентяй, изнемогающий от усталости. Раздражает только потраченное впустую время. Но вы меня убедили: через шесть часов ситуация изменится. Надеюсь, предсказание сбудется.

Пока парижане беседовали, дождь пошел еще пуще. Мощь разверзшихся хлябей небесных была невероятна. Вода низвергалась сплошным потоком. Казалось, работал небесный насос невероятной силы и производительности.

Как уже справедливо отметил Буало, река разливалась на глазах. Участок земли, куда высадились наши друзья, спасшись от гаучо, скатов и карибов, внезапно задрожал. Береговой выступ на глазах сузился. Полуостров превращался в остров. Фрике хотел как можно быстрее бежать оттуда. Буало возражал.

— Но ведь нас затопит, — проговорил гамен, сохраняя, однако, спокойствие.

— Понимаю, — отвечал спутник, — но, прошу вас, обратите внимание: наш полуостров состоит не из земли, а из растений, из беспорядочно спутанных лиан. Течение подхватит нас, и мы поплывем вниз по реке, словно пароходик городских линий; такие плавучие островки носят тут имя «камарот», если вам интересно.

— Понял… месье Буало… понял… Я уже плавал на островке подобных габаритов. Это было в Африке… Как-нибудь расскажу.

— Конечно, друг мой… Конечно, тогда вам грозила страшная опасность. Здесь же речь идет о своеобразной лодочной прогулке. Ни намека на неудобства, островок поплывет, как надутый воздухом пузырь. Что ж, вода уже поднялась, и можно отчаливать. Надо обрезать стебли, укоренившиеся на берегу, а затем… Go ahead!..

Сказано — сделано. Буало вынул нож. Несколько решительных резких взмахов — и небольшой континент, повертевшись на месте три-четыре минуты, тронулся по течению.

Вздымались волны. Усилился ветер. А дождь все лил и лил.

Где-то вдали послышался сильный рокот, своего рода жалоба реки на боль от переполнения. Этот шум походил на звук разрядов молний, а еще больше — на треск приближающейся саранчи.

Но зачем заниматься поиском сравнений? Кто не знает, как перешептываются волны, которым становится слишком тесно в узких берегах и которые пядь за пядью поглощают землю, чтобы потом внезапно каскадами излиться на сушу?

Этот гул беспокойного безумия длился несколько часов. Скорость движения островка увеличилась. По счастливой случайности, форма его идеально подходила для плавания по неспокойной реке. Он с успехом преодолевал водовороты и все время оставался на самой середине течения.

И вот почему. Своеобразный плот имел сильно заостренный нос. Нетрудно догадаться: если бы передняя часть была хоть чуть-чуть закруглена, то островок обязательно снесло бы в сторону.

Вскоре уровень реки резко поднялся. Где-то в двухстах метрах от плота образовалась своего рода жидкая стена, похожая на то, как в устье Жиронды возле Кодбека происходит столкновение речного течения с высоким морским приливом. Эта стена более трех метров в высоту надвигалась со скоростью лошади, скачущей галопом. Островок летел словно выпущенная из лука стрела.

— Черти морские! — воскликнул гамен. — Несемся, как пароход.