— Расскажите, что произошло дальше. — Голос лейтенанта снова стал серьезным и грозным, словно он готовился предъявить мне обвинение.

— Дальше все просто было. Пришла горничная, в номере убирать не стала, только у порога подмела опилки и стружки. В коридоре они тоже были. Сосед, видимо, разнес их обувью к своей двери. Кажется, на нем были тапочки. Горничная подумала, что и в номере у него грязно. Сейчас я именно так представляю себе эту ситуацию. Я слышал, как она дважды стучала в дверь, потом загремела ключами.

— Дверь была закрыта изнутри?

— Я не в курсе.

— Дальше что?

— Шум и крики. Сосед сильно матерился. Горничная звала на помощь. Я поспешил туда. Дверь была распахнута. Ваш сотрудник размахивал большущими ножницами, которые до сих пор тут на полу валяются, и матерился самыми последними словами. Горничная отбивалась от него пустым оцинкованным ведром и шваброй, отступала к двери. Думаю, любой мужчина на моем месте вмешался бы. Я встал между ними. При этом горничная умудрилась заехать мне ведром в ухо — в нем до сих пор звон стоит! — ударила шваброй по подставленной руке, чуть в голову не угодила. Но она случайно в меня попала. Пыталась соседа остановить, но сделать это было трудно. Он и на меня попробовал напасть с теми же ножницами, однако я являюсь хорошим специалистом по рукопашному бою. Удар заблокировал, хорошо ответил и лишил его сознания. После чего горничная увидела у парня пистолет, который я из подмышечной кобуры вытащил и положил к себе в карман.

— Где пистолет сейчас? — обеспокоенно спросил полковник Альтшулер.

— Я передал его сержанту полиции.

— Оружие у меня, — подтвердил тот. — Мы проверим его на предмет участия в преступлениях, после чего, если ствол «чистый», вернем его в ваше управление. Акт изъятия оружия мы с вами составим.

— Это пистолет моего сотрудника! — с вызовом проговорил полковник Альтшулер.

— Извините, товарищ полковник, сержант действует в соответствии с законом, — оторвавшись от ноутбука, заметил гражданский следователь. — Мы с ним не имеем права нарушать существующий порядок.

— А вы свой пистолет не применяли? — спросил меня лейтенант.

— Я хорошо знаю, что угроза оружием приравнивается к его применению, поэтому свой пистолет не доставал.

— А почему он схватился за ножницы, хотя имел при себе огнестрельное оружие? — задал мне вопрос гражданский следователь.

— Спросите об этом его. Хотя я не уверен, что он сумеет вам что-то ответить…

Следователь недобро усмехнулся, но ничего не сказал.

— На изъятие ноутбука вы тоже хотите акт составить? — поинтересовался Альтшулер.

— Конечно.

— Тогда я обязан сначала изучить его содержимое. У нас запрещено сохранять служебные документы на собственных электронных носителях, но всякое бывает. Я просмотрю, что-то, возможно, уничтожу, что-то скопирую на свою флешку и верну ноутбук вам, — проговорил полковник, не вставая со стула, наклонился вперед и протянул руку.

Следователю пришлось встать, чтобы передать ему ноутбук вместе с мышкой, поставленной на клавиатуру.

Альтшулер глянул на монитор и усмехнулся:

— А вы, товарищ следователь, тоже, оказывается, любитель детской порнографии. Столько времени ее рассматривали!

— Я только изучал файлы, — торопливо ответил гражданский следователь, пытаясь отвергнуть обвинение, услышав которое, улыбнулся даже ментовский сержант, сидевший рядом с ним.

В это время в коридоре послышались торопливые шаги. В номер вошел то ли врач, то ли фельдшер «Скорой помощи» в зеленом байковом медицинском халате, молодой здоровенный парень.