|
Главное, чтобы Национальный институт антропологии и истории Мексики ничего не узнал, – Блэки с благоговением касался фресок кончиками пальцев. – Однако ты прав, Лафонсо. Здесь действительно чересчур много сцен жертвоприношений. В других городах обычно изображался стандартный набор сюжетов: правитель города, батальные зарисовки, суд над проигравшими или над преступниками… И все в относительно равных пропорциях. Здесь я вижу только жертвоприношения. – Ничего удивительного, если учесть, что сюда мы пришли по колено в костях, – фыркнув, заявил Роулинсон. – Черт, от этого склепа у меня мороз по коже… Давайте поскорее отсюда сваливать. – Погодите, Чарли. Вот текст. Посмотрите, что здесь написано, – попросил Леттич, светя фонарем на стену. Роулинсон нехотя подошел ближе и, шевеля губами, стал читать про себя иероглифы. – Э э… Я не могу ручаться стопроцентно, тут какое то неизвестное мне наречие… Но в целом – очередное пророчество, – сказал, наконец, он. – Если не ошибаюсь, речь идет о том, что конец света откладывается на тысячу двести лет – до дня 4 Ахау 3 Канкин. – Это как? – недоуменно спросил негр. – До 23 декабря текущего года. Не волнуйся, мастер сержант, профессор Роберт Ситлер съел на этом 2012 году собаку, но так и не сумел накопать более менее серьезных предостережений по поводу конца света. Все обычно завязано на разночтениях, трудностях перевода, утраченных текстах… Ни один мудрец майя прямо не заявил, что в 2012 году все рухнет в тартарары. В конце концов, масса христианских сект тоже твердила о конце света – кое кто, кстати, срубил на этом неплохие денежки. Но пока все в порядке. – С этим я бы поспорил, – вставил русский. – Иногда мне кажется, что конец света давно уже наступил. – Но мы то целы, tovarishch, и даже можем выпить немного «Гленфиддиша» за удачное открытие. Знали бы вы, чего мне стоило сохранять эту бутылку, когда я был вынужден пить мексиканскую мочу под видом пива и чертов кактусовый самогон с червями . Роулинсон сокрушенно покачал головой. – А это что такое? – спросил Леттич, который шустро бродил по залу, невзирая на хромоту, и щелкал фотоаппаратом. Студент указывал на нечто, напоминающее саркофаг с зеленой мраморной крышкой, украшенной резьбой. – Погребение, – сказал Ломакс, подойдя и рассматривая находку. – Кто бы мог быть этот господин, который тут изображен… Лафонсо, вы оставили свой чудесный ломик снаружи? – К сожалению, оставил, проф, – развел руками морпех. – Но я попробую обойтись без него. Ченнинг опустился на колени рядом с постаментом, уперся громадными ладонями в край мраморной зеленой плиты и, крякнув, сдвинул ее с места. Внутри действительно лежал труп, точнее, то, что от него осталось – обломки распавшегося от времени скелета. На груди, на истлевшей ткани из волокон юкки, сохранившей местами цвет индиго, стоял небольшой глиняный кувшин, покрытый окаменевшим воском и испещренный иероглифами. Узкое горлышко кувшина закрывал скарабей размером с серебряный доллар, с изогнутыми передними лапками. В глазах Нефедова что то мимолетно сверкнуло, сопение респиратора на миг прервалось – русский задержал дыхание. Впрочем, находка вызвала восторг у всех, так что на Нефедова никто не смотрел. – И что это за бутылка? – гулко осведомился Лафонсо Ченнинг. – Какой то ритуальный сосуд, – предположил профессор. Голос его чуть дрожал от осознания увиденного. Нефедов протянул руку и попытался снять жука, но тот был приклеен чем то вроде смолы, не утратившей своих свойств за минувшие века. Сомкнувшиеся на фигурке пальцы словно пронизал слабый электрический ток. Нефедов как то в детстве попался на уловку старшего товарища и лизнул электроды плоской батарейки, вынутой из радиоприемника. |
