Слизнякова уже не видать, но я провел глазами в сторону его ухода. Неужели для него в делах предназначалась «важность»?

– Борь, ты точно спрашиваешь? Все равно же потянешь и рюкзак не вернешь, – слабая тень улыбки озарила лицо Веры, – Для тебя мне время искать не надо.

Ух, не все потеряно. Знакомый огонек зажегся в ее глазах.

– А мне место, – больше не медлю, – Сейчас узнаешь, куда.

Ну так себе интрига. На пару минут. Только начали переходить дорогу, тут бы любой догадался. Напротив раскинулся привычный и знакомый каждой тропинкой, деревцем и кустиком старт утренних сборов, он же наш местный сквер.

В самом конце извилистой тропинки присели на лавку. Это сейчас она лавка, с утра еще финишем была. И когда то местом свалиться с ног умирающему Боррру под хохот Тима и уговоры не сдаваться от Веры.

Начинаю сразу о том, что беспокоит.

– Зачем ты связываешься со Слизняковым? Я не хочу видеть друзей с врагами, – так и есть.

И это норма!

– Боря, но и я не всех хотела видеть рядом с тобой, – опускает взгляд на землю.

Понимаю, как намек на Юлю.

– Не сравнивай, Вер. Вспомни, сколько через него Стас нам портил жизнь. И он же тогда позвал меня к Литерану. Ты не такая как все. Ты чистая, светлая. Думай, что хочешь. Но я хочу и буду тебя от всяких дебилов беречь.

– Не надо. Тебе не до меня.

На тебе, приехали.

– С каких это пор?! – реагирую бурно, – У меня ничего не изменилось. Ты сама отдаляешься, Вера. Звал тебя с собой и получил отказ. Слизняков не получил.

Бесит. Реально бесит.

– Ты так думаешь, потому что не замечал, как я уже месяц его посылаю, – Вера тоже начинает выходить из себя, выговаривая, все что накопилось, – Вместо доказывать, лучше подумай, зачем я тебе? Тим хотя бы с блогом помогает. А я помеха. Отвлекаешься на меня. Ставишь мечты под угрозу. Рейтинг блога. Подписчикам бы точно не понравился сегодняшний поступок.

– Вера, ну что ты…

Она все еще перечисляет причины. Будто не слышит. И я не знаю, как остановить, как доказать, что она не чужая, должна меня слушать, понимать. В порыве раздражения срываюсь. Резко склоняюсь над ней и закрываю рот губами.

Больше нет слов. Зависает тишина. Вокруг, но не во мне. Я пробую на вкус ее губы, хочу отстраниться. Прервать. Так нельзя. Но стоит мне почувствовать через прерывистый вдох ее горячее дыхание. Толкаюсь дальше. Глубже. В первый раз. Мой. Наш. Уверен, что и Вера никогда не целовалась так, так по взрослому. Смешно звучит в семнадцать лет. Но мы такие.

Жду, когда оттолкнет, и сам, едва различимым шепотом слышу отголоски совести не лезть, вместо того сжимаю ее плечи. Откуда только берутся инстинкты желать вопреки, наслаждаться, теряясь в робких и вместе с тем несравнимо приятных ощущениях… за чертой.

Мы отстранились одновременно. С тяжелым дыханием. В полнейшем шоке. Вера мгновенно закрыла ладошкой рот, не решаясь поднять испуганные глаза на меня.

А я… я смог хоть что то сказать только с третьей попытки. Как себе объяснить, и что Вере?

Прости, что напал? Сожалею? Это я так показывал, что ты не чужая…

Черт. Сейчас хуже Слизнякова почувствовал себя.

– Вер, то что… произошло, – слова не вязались с объяснениями, – Не хочу потерять тебя из за этого. Вер, ну не знаю…

Она прерывает мое недосказанное «не знаю, что на меня нашло».

Клянусь, не знаю!

– Я все еще твоя подруга, Боря. Не волнуйся, никто не узнает, – и добавляет намного тише, – Лучше просто забудь.

Невидимая, но ощутимая тяжесть спадает между нами. У Веры до сих пор горят румянцем щеки.