|
«Товарищ полковник, — обычно говорил майор, — а мне вот какая бредовая идея в голову пришла…» И начинал с увлечением развивать эту идею, которая могла и вправду оказаться «бредовой», но действовала на всех присутствующих, как искра на фитиль зажигалки, как теплый дождь на поникшие от засухи посевы. Семен умел высекать искры, будить воображение, увлекать. Корнилов же умел направить разбуженное воображение в нужное русло, умел быстро ухватить полезные идеи и отказаться от бесплодных. Он умел и любил работать с талантливыми людьми. А это, как ни покажется странным, довольно редкое качество руководителя.
— Наверное, надо в первую очередь заглянуть в старое дело, по которому Студент проходил, — сказал Белянчиков. — Определить его «подельцев». Все ли еще сидят или кто-нибудь, кроме него, вышел. А вдруг это неизвестный нам третий? — Запрос на Петровку и в министерство я сделал. Просил срочно, — ответил Корнилов. — А если арестовать Студента и рыжего как только они выйдут на связь с Бугаевым? — спросил Лебедев. — Знать бы, что на встречу с Семеном пришел Райко, надо было брать, — с сожалением сказал Корнилов. — И его и рыжего. Да кто ж мог предположить, что такая опасная птица залетела? И кто знал, что мы ее провороним… — Он снял трубку внутреннего телефона. Спросил: — Варя, от Бугаева нет вестей? Как позвонит, сразу соедини. — Положив трубку, сказал, отвечая на вопрос Лебедева: — Конечно, будем задерживать. Дальше тянуть нечего. Вдруг они решат без Семена обойтись? — Игорь Васильевич, — встрепенулся вдруг сосредоточенно чертивший домики на листе бумаги Белянчиков, — а если фото Студента и Осокина той старухе показать? — Какой еще старухе? — Блошкиной, — улыбнулся Белянчиков, вспомнив рассказ Семена Бугаева о том, как старуха падала в обморок к нему на руки. — У которой Лева Бур комнату снимал! — Так, так, так… — заинтересовался полковник. — Это она говорила, что к Леве интеллигентные люди ходят? — Она. — Покажем. В розыске Студента она нам не поможет, но если опознает, цепочку мы замкнем. Что у нас осталось еще? Тетка рыжего? Но с ней встречаться нельзя. Участковый говорит — она в своем племяннике души не чает… Как ни предупреждай — может рассказать ему. Из лучших побуждений. А если не расскажет, так насторожится. Он и сам поймет…
20
В эту ночь Бугаев долго не мог заснуть. Беспокойно ворочался на скрипучей раскладушке. Зажигал свет — пробовал читать купленный в газетном киоске журнал и ловил себя на том, что, перевернув страницу, уже не помнит, о чем там шла речь. Возвращался назад, по нескольку раз перечитывал один и тот же абзац и никак не мог сосредоточиться. Снова и снова вспоминались ему события отошедшего дня, мелькание знакомых и незнакомых лиц, удивительное ощущение, которое испытывал уже не один раз, но которое всегда неприятно волновало — ощущение раздвоенности, когда приходилось скользить равнодушным взглядом по лицам своих близких товарищей и встречать в ответ такие же безучастные взгляды, понимая, какое напряженное внимание кроется за ними. А потом кружить на машине по городу, путать следы, стараясь в то же время, чтобы твои товарищи их не потеряли. И ощущать рядом теплое плечо врага… Семен задремал. Но в это время с залива раздался резкий гудок. Бугаев открыл глаза, протянул руку к выключателю ночника, нажал, посмотрел на часы. Было без четверти четыре. Он поспал минут десять. Густой короткий гудок повторился. Семен поднялся, вышел на балкон. Начинало светать. Залив затянуло плотным туманом. У воды туман, сливаясь с ночной теменью, стоял темно-лиловой стеной, а выше был слегка подкрашен рассеянным светом встававшего солнца. |
