Все такое же. Точно такое же.

Пусть он останется.

Он смотрит на часы.

Пусть заговорит.

Он стоит молча.

Пусть заберет меня.

Он не шевелится.

Я протягиваю к нему руки.

Он стоит, не двигаясь с места.

Я убираю руки, будто ничего не произошло.

Я полна решимости. Он даже не догадывается, на что я способна в эту минуту.

Я переступаю с ноги на ногу и, раскачиваясь всем телом, постепенно приближаюсь к нему, не поднимая глаз, наклонив голову, приоткрыв рот, все так же уставившись на собственные ботинки. Я вот-вот врежусь головой ему в грудь, протараню его насквозь — может, тогда он наконец что-то поймет и возьмет меня с собой. «Возьми же меня, возьми», — умоляет мой внутренний голос.

Амплитуда моих движений увеличивается, я придвигаюсь все ближе.

А он молчит.

Мои манипуляции его не волнуют. Я тянусь к нему сквозь безмолвный мрак Мэдисон-авеню, сквозь нежную, мятежную лесную мглу — и падаю. Падаю прямо на него, не открывая глаз, чтобы не видеть его лица, если он меня оттолкнет, поставит на место. Падаю вслепую, вытянув руки вдоль тела. Он принимает меня в свои объятия, прижимает к себе и легонько поглаживает. Я чувствую его губы на своих волосах. Он молчит, обнимает меня и гладит по спине, словно пытаясь успокоить.

Мы стоим посреди тротуара. Я держу руки в карманах. Я в полном смятении. Боюсь пошевелиться, боюсь обмануться. Я не знаю, о чем он думает, прижимая меня к себе, молчаливый далекий мужчина, принявший меня в свои объятия. Я не хочу с ним расставаться. Никогда. Я должна быть рядом с ним. Я нашла свое место. Сложила оружие. Отныне я желаю не только твоих губ и твоих ног вперемешку с моими, я жажду не просто ощутить тяжесть твоего тела, но всем своим существом навеки причалить к твоим берегам. Прежде я мечтала испытать с тобою буйство страсти. Эта цель теперь кажется мне слишком доступной, легковесной и не главной. Мне так хорошо, так спокойно. С этим ощущением не сравнится ничто…

Таксист сигналит. Он не намерен торчать здесь вечно, терять время и деньги. Хоть бы перепихнулись по-быстрому, а то совсем неинтересно. Алан кладет руки в карманы, отодвигается.

У него есть подружка…

Бонни не предупредила его о подобной развязке. Алан не ожидал, что девица тут же повиснет у него на шее. И главное, не произносит ни слова, не провоцирует на разговор, не позволяет вернуть себя с небес на землю. Тянет время, словно боится упустить свой последний шанс. Алан откашливается. Мучается, подбирая слова. Просит шофера не уезжать.

— Как твой палец?

Да черт с ним, с пальцем.

Мне все понятно. Я ему не нужна. Совершенно не нужна. Он оказал Бонни маленькую любезность, вот и все. Рыдания неумолимо подступают к горлу. Прощай, мечта. Мы расстаемся. Он с чистой совестью, я — с израненным пальцем и разбитым сердцем.

— Нормально.

Алан вздыхает. Радуется, что я снова веду себя разумно.

— It was nice to see you. I hope to see you again…

Опять дежурные фразы. He за что зацепиться. Мы получили вашу заявку, но, к сожалению, в настоящий момент ничего не можем вам предложить. Будем держать связь. Так, кипя от негодования и обиды, я перевожу его слова.

— Мне жаль, что ты потратил на меня время, — говорю я.

«Нет, что ты, — возражает благовоспитанный Алан. — Я рад был снова с тобой увидеться. Ведь мы не общались с той самой вечеринки… целых четыре года… Надо же, как быстро летит время!» Он бросает отчаянные взгляды в сторону такси, прикидывая, как долго ему придется торчать на улице в обществе психопатки, которая еще имеет наглость обижаться на него.

— Время — деньги, не так ли? — продолжаю я. — Ведь тебе это внушали с раннего детства.