Конан едва было не поддался первому порыву, но в следующее мгновение остановился и приказал себе наблюдать и делать выводы, а не бросаться в атаку очертя голову. В этом он усмотрел признак собственной зрелости и чуть усмехнулся, довольный. Еще несколько зим назад киммериец напал бы на непонятных существ, не раздумывая, и сперва уложил бы их одного за другим, а уж после решал, кого уничтожил: демонов, оборотней, колдунов-неудачников или вообще некую неведомую тварь, которой все равно не стоило летать по белому свету и пугать людей.

Трое крылатых посидели на стене, как три грифа, разглядывающие дохлую лошадь и предвкушающие пиршество, а затем медленно спустились в сад. Они парили на широко раскинутых крыльях, как невесомые шелковые платки, раздуваемые ветром, была в их полете странная, завораживающая грация.

Оказавшись в саду, они сложили крылья, скорчились, превратившись в горбатых, неуклюжих существ, и принялись за дело. Их маленькие сильные руки впились в мягкую садовую землю и принялись разрывать ее. Комья так и летели. Конан смотрел, недоумевая: чем они заняты? Неужели в саду действительно был закрыт клад? Киммериец чувствовал, как в нем закипает бешенство. Не успел! Он непременно нашел бы богатство, спрятанное прежним владельцем, если бы у него было достаточно времени для того, чтобы обшарить весь сад. А теперь явились какие-то странные крыланы и утащили зарытое прямо у него из-под носа.

И второй раз Конан усилием воли удержался, чтобы не наброситься на незваных гостей с мечом.

Как оказалось, решение было совершенно правильным, трое незнакомцев отнюдь не стали вытаскивать клад. Напротив. Когда яма была готова, они осторожно опустили в нее какой-то сверток, забросали сверху землей, а после утоптали рыхлую почву и бросили на нее несколько сорванных сорняков, чтобы те пустили корни и замаскировали заветное место.

— Ну и ну! — сказал себе Конан. — Они что-то тут спрятали. Вот что значит — воинская зрелость, терпение и тренированный ум! Как там говорили мой друг кхитаец Тьянь-По? Мудрый не спешит, он сядет на берегу реки и будет ждать, пока текучие воды не пронесут мимо созерцателя труп его врага… Он покачал головой, словно дивясь собственной мудрости. Однако иная мудрость подталкивала его к действию. Нужно было только дождаться, чтобы крыланы покинули сад. Как только это произошло, Конан осторожно выбрался из дома. Он огляделся, по-прежнему держа меч в руке, но в саду было совершенно тихо. Никто не прятался поблизости и не готовился напасть на самозваного хозяина усадьбы.

Конан крался от одного дерева к другому, прячась на всякий случай за стволами. Он хорошо отдавал себе отчет в возможной опасности. В любое мгновение крыланы могли вновь появиться в саду, взлетев над стеной. Однако, по счастью, ничего подобного не произошло. В саду все оставалось спокойно и тихо.

Конан добрался наконец до места, где копались крыланы. Отложив меч в сторону, варвар опустился на колени и принялся разгребать разрыхленную землю. Следы ног крыланов отчетливо отпечатались на ней, и варвар подивился тому, какие узкие и маленькие у них ступни. Наконец он нащупал сверток и вытащил его. Соблюдая предельную осторожность, Конан опять закопал яму и утоптал ее, как мог, а затем вернулся в дом со своей добычей. Он не стал зажигать свет в большой комнате, а вместо этого направился в кладовую, где вообще не было окон, и затеплил маленькую глиняную лампу, в которой еще сохранилось масло. Как ни странно, это старое масло горело ровно и ярко. Конан наконец смог развернуть грубую рогожу и взглянуть на то, что крыланы так заботливо схоронили в саду.

При свете лампы блеснули грани драгоценных камней. Тускло осветилось золото, сверкнули алмазы, кровавые отблески пустили по стенам рубины.