– Мистер Элмер, – заговорил напрямик отец Браун, – прошу извинения за свою смелость, но один из моих друзей сообщил мне о ваших затруднениях и просил выяснить, не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен. По правде сказать, у меня есть кое-какой опыт в таких делах.

– Нет и не было дел, подобных этому, – возразил Элмер.

– Вы хотите сказать, – сказал священник, – что ваши братья, трагически расставшиеся с жизнью, были убиты?

– И даже убийства эти не простые, – отвечал хозяин. – Человек, который загоняет нас на смерть, – порождение Сатаны, и сила его – от ада.

– У всего зла одни корни, – серьезно сказал отец Браун, – но откуда вы знаете, что это не простые убийства?

Элмер ответил жестом, пригласив гостя присесть, а сам медленно опустился в другое кресло, обхватив руками колени.

Когда он поднял глаза, в них появилось более мягкое и задумчивое выражение, а голос звучал дружелюбно и уверенно.

– Поймите, – заговорил он, – я отнюдь не желаю, чтобы вы считали меня неразумным человеком. Разум привел меня к этим выводам, ибо, к сожалению, разум-то к ним и приводит. Я много книг перечитал, ведь я один унаследовал познания отца в этой темной области, а там – и его библиотеку. Но то, о чем я хочу вам рассказать, не вычитано из книг, я видел это собственными глазами.

Отец Браун кивнул, и собеседник его продолжал, как бы подыскивая слова.

– Относительно старшего брата я сначала был не совсем уверен. В том месте, где его нашли, не было никаких следов, никаких отпечатков ног. И револьвер лежал подле него. Но он только что перед тем получил угрожающее письмо от нашего врага, это несомненно, на письме был знак – крылатый кинжал, одна из его проклятых каббалистических штучек. И служанка говорила, что в полумраке видела, как вдоль стены сада что-то ползло – не кошка, чересчур большое. Распространяться больше не буду. Скажу одно: если убийца и являлся, он умудрился не оставить никаких следов. А вот когда погиб брат Стивен, дело обстояло иначе, и с тех пор я все понял. Машина стояла на помосте, у подножия фабричной трубы. Я вскочил на помост тотчас после того, как он пал, убитый железным молотом. Я не видел, чтобы его ударило что-нибудь, но… я видел то, что видел. В тот миг большой клуб дыма закрывал от моих глаз фабричную трубу, но в одном месте вдруг образовался прорыв, и на самом верху стоял человек, завернувшись в черный плащ. Сернистый дым на время заслонил его от меня. Когда дым рассеялся, я глянул на трубу. Там никого не было. Я человек разумный, пусть же разумные люди объяснят мне, как он попал на такую высоту и как спустился оттуда?

Он посмотрел на отца Брауна, улыбаясь, словно сфинкс, а затем, помолчав, сказал коротко:

– Череп у брата разлетелся, но тело не пострадало. И в одном из карманов мы нашли угрожающее письмо, полученное накануне, – письмо с крылатым кинжалом. Я уверен, – серьезно продолжал он, – что символ, крылатый кинжал, выбран не случайно. Что бы ни делал этот ужасный человек, все – преднамеренно… В уме у него перепутались и самые сложные планы, и всякие, никому неведомые наречия, шифры, образы без названий. Он принадлежит к самому худшему на свете типу людей – к типу злых мистиков. Я, конечно, не утверждаю, что отгадал все скрытое под этим символом. Но есть какая-то связь между символом и необычными, преступными действиями этого человека, который парит, как ястреб, над нашей семьей. Можно ли не видеть связи между крылатым кинжалом и смертью Филипа – смертью на лужайке собственного дома, где не осталось ни малейших следов ни на траве, ни в пыли дорожек? Можно ли не видеть связи между крылатым кинжалом, который летит, как стрела, и фигурой на фабричной трубе?

– Вы хотите сказать, что он летает? – задумчиво сказал отец Браун.