— И все это время Эйприл Поттер хранила молчание? — спросил Спенсер.

— Тут мамаша дала большую промашку, — сказал Уолш. — Она, вероятно, думала, что сумеет запутать и запугать маленькую мисс Ясные Глазки так, что та проглотит язык, но у детки на самом деле поехала крыша, как будто железный занавес опустился на ее разум, так что она вообще ничего не помнила о той ночи. Мамаша показала ей записку, которая вроде как пришла от Редмонда, где говорилось: прощай. Это-то и доконало мисс Ясные Глазки. Иногда она жила в настоящем, веря, что Редмонд сбежал от нее. Иногда она жила в романе, повествующем о событиях двухсотлетней давности. Иногда она воображала незнакомых людей Редмондом, вернувшимся домой. — Он гневно посмотрел на Питера. — Вон тот умник сможет это подтвердить.

— А генерал? — настаивал Спенсер.

— Генерал вернулся домой через десять дней после того, как Редмонд погиб и был захоронен. А у мамаши была для него наготове история, только часть истории, конечно. Она сказала ему, что Редмонд дал мисс Ясные Глазки отставку, и та застрелила его. Она никогда, понятное дело, не упоминала о своей связи с Редмондом, и генерал так ничего и не узнал об этом, потому-то с таким безрассудством он бросился в это пекло сегодня ночью, чтобы попытаться ее спасти. — Голос Уолша задрожал. — Она говорила ему, что у нее голова идет кругом, когда она думает о том, как мисс Ясные Глазки будут судить за убийство, и о том, что в лучшем случае дочь проведет свою жизнь в психушке. Она умоляла генерала сохранить тайну, подождать — а там будет видно. И он это делал, потому что в противном случае его возлюбленная Эмма тоже оказалась бы в страшной беде.

А молодому придурку Олдену Смиту хватило ума продолжать собирать дань с них обоих; он поселил свою мать в шикарном доме, где она могла заниматься своим ремеслом. Этот полоумный парень вдруг стал топором, занесенным над их головами.

— И вот как-то генерал выложил мне все, как на духу, — продолжал Уолш. — Он весь извелся. Я знал: нужно что-то делать с молодым Смитом. Его смерть — а ее, как я решил, не избежать — не должна была выглядеть как дело рук генерала или мамаши. — Уолш сощурил глаза. — Моим делом было подготовить все так, чтобы акция прошла гладко.

Питер порадовался тому, что Грейс дожидалась его в «Уинфилд-Армс». То, что, несомненно, надвигалось, должно было сделать убийство Сэма даже еще более бессмысленным, чем оно представлялось на данный момент.

— Я проводил время с парнем, — торопливо откровенничал Уолш. — Я распалял его, разъясняя задачи АИА. Я говорил ему, что при той исходной позиции, которую он занимает, он сможет стать большой шишкой. Я вдалбливал ему, что когда настанет подходящий момент и он совершит что-нибудь значительное, то окажется на главной трибуне вместе с генералом. Парнишка купился на это, и мы выжидали подходящего момента для него, чтобы ему прославиться, и для меня, чтобы его убрать. Когда стало известно о том, что готовится марш протеста, я понял — это то, что мне нужно.

Спенсер посмотрел недоверчиво:

— Вы приказали убить Сэма Минафи?

— Я никогда не слышал о Минафи, — признался Уолш. — К нам идут демонстранты — вот все, что я знал. Парень, сказал я ему, в Дом Круглого стола заявится толпа, и, когда один из них начнет свою коммунистическую речь, ты ему выдашь, и, говорил я ему, в суматохе я вытащу тебя оттуда.