И он поступил так, как обычно поступал, будучи ребенком и сидя в клетке: осторожно снял с себя мандрагору и положил рядом с собой в постель, держа ее в руке. Он нуждался теперь в ее поддержке.

И он почувствовал успокоение, как это всегда в таких случаях бывало. В конце концов он заснул.

Мире снился сон.

Она металась во сне, слабо стонала. Повсюду слышался шорох и бормотанье, она находилась в каком-то склепе. Вокруг нее стояли мертвецы и невнятно бормотали что-то, качая из стороны в сторону гроб, в котором она лежала, и пристально глядя на нее.

За их спиной она увидела окно. Там, за окном кто-то был…

Бледные лица? Руки, ощупывающие и скребущие стекло? Нет…

Она не могла точно рассмотреть, что это было. Во сне всегда все расплывчато. За окном тоже что-то шуршало и шелестело, но совсем по-другому.

Глаза птицы? Маленькие, черные, блестящие? Злобно уставившиеся на нее?

Нет.

Но там что-то было. Качающие ее мертвецы беспомощно застонали и заслонили от нее окно.

Потом опять появился просвет. Да, теперь она увидела, что что-то билось о стекло, пытаясь проникнуть внутрь. Что-то шипящее.

Что же это такое было?

Бормотанье становилось все более и более угрожающим, все более и более страшным, звучание его нарастало, Мира перевернулась на другой бок, закричала и проснулась.

На. миг у нее перехватило дух. В комнате было ужасно жарко.

Но в комнате было тихо. И постепенно воспоминания о сне исчезли, утонув в глубинах сознания.

Уфф, ей нужно было открыть окно, она вся обливалась потом.

Она уже хотела было встать, но тут вспомнила предупреждение Хейке, и снова легла в постель. Она отнеслась к его словам серьезно.

Мира лежала и прислушивалась к звукам долины. Но все было тихо, как в могиле. Мире показалось, что она уже переступила границу царства мертвых. Она принялась молиться, но слова молитвы вылетали у нее из головы.

«Это смерть отца вызывает у меня такие мысли, — думала она. — Нет ничего удивительного в том, что мне приснился этот кошмарный сон о мертвецах».

Если бы только она не была так одинока! Может быть, постучать в стену мальчикам?

Нет, что она им скажет? Придите и возьмите меня за руку, мне снятся страшные сны?

И тут она поняла, что дрожит — с того самого момента, как проснулась.

И она вспомнила о том, что трактирщик Жено законопатил замочную скважину в двери ее комнаты!

Она не знала, успокаивает ли ее это или тревожит.

Скорее всего, и то, и другое.

И только когда солнечные лучи стали пробиваться через маленькое окошко, Мира заснула.

Петер спал всю ночь спокойно, на его губах часто появлялась похотливая улыбка, словно ему снились чудесные интимные сны.

Только Хейке на короткое время проснулся. Его обостренные чувства впитывали в себя атмосферу долины. Тягостная, влажная немота леса, журчание бегущего среди камней ручья, гнетущая тишина, порождающая напрасные надежды, чьи-то жалобные вздохи…

И на фоне всего этого — неизвестно откуда взявшееся беспокойство.

Хейке перевернулся на другой бок. Его рука инстинктивно сжала корень мандрагоры. И в сознании его стали вырисовываться обрывки мыслей: «Я должен увести их отсюда, как можно скорее. Я слишком молод и неопытен. Что я могу противопоставить этому?

Петер и Мира…

Нужно спешить! Они оба в опасности, каждый по-своему. Самый сильный из всех — это я. Увести их в лес. Сейчас же…»

Сон снова навалился на него, и он едва ли понял, что некоторое время бодрствовал.

7

Хейке проснулся раньше Петера.

Тихо, чтобы не разбудить товарища, он встал и вышел во двор. Белые стены трактира купались в солнечных лучах.