Последнего, выметнувшегося из кустов на огненно-рыжем скакуне, снял Скользящий. Стрела пробила голову незадачливого беглеца вместе с шлемом, и жеребец, пробежав еще сто метров, остановился, тряся отливающей золотом гривой.

«Хартамский жеребец», — внутренне ахнул лучник, направляясь к великолепному коню, стоящему как целое состояние, когда над поляной, где только что кипел бой, вспыхнуло маленькое солнце.

«Боевая тревога, боевая тревога», — поплыл над оазисом голос дежурного оператора.

— Твою мать!

Скользящий Во Тьме, а в жизни лейтенант ВКС, пилот второго класса и серебряный призер чемпионата флота по комбинированному бою Анатолий Барков сбросил шлем виртуала и, выдернув себя из кресла, вылетел словно ошпаренный в уже распахнутую дверь. Пилот поднялся на лифте прямо в шестой ангар, где стояли машины его эскадрильи. Кивнув на бегу старшему механику Савельеву, лейтенант влетел в раздевалку, сбросил одежду, натянул поданный ему противоперегрузочный комбез и, добежав до стоянки, запрыгнул в кабину своего истребителя. Тоже виртуал, но уже боевой, мягко надвинулся на голову. Информация, минуя органы зрения, осязания и слуха, поступала непосредственно в мозг, избавляя от необходимости пользоваться несовершенными органами чувств человека.

Сразу, словно из темноты, проявились приборные панели и индикаторы состояния систем. Барков подвигал руками, следя за тем, чтобы собственные ощущения от их положения соответствовали тому, что он видел через виртуал. В реальности руки лежали на подлокотниках в плотных захватах и лишь иногда чуть подрагивали, когда особенно сильный нервный импульс все же достигал мышц.

— Контакт с системами корабля произведен. Доброго дня, товарищ лейтенант.

— Привет, Стрижонок. — Лейтенант поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и дождавшись, пока противоперегрузка заполнится гелевым составом и раздуется, крепко фиксируя тело в ложементе, включил системы внешнего обзора. Сразу вместо глухого бронеколпака перед глазами предстала шестая взлетная и суетящиеся вокруг механики. Интеллект истребителя, который помнил все настройки, уже сделал изображение корпуса полупрозрачным, чтобы пилот мог видеть все, что творилось вокруг, и даже сзади. — Проверка систем управления.

— Системы в норме. Боезапас — пять «А». Топливо — один плюс ноль шесть на два.

— А пэтэбэшки-то нам зачем? — чертыхнулся лейтенант.

— Загружены по приказу выпускающего, — отозвался интеллект истребителя.

Барков не любил подвесные баки. Они сильно ухудшали маневренность машин и уменьшали боезапас, но с выпускающим спорить было бессмысленно.

Тут же в эфире прорезался голос командира звена капитана Радова.

— Так, парни. У нас прорыв в шесть — двенадцать над Красноярском. С одной стороны, это плохо, так как далеко. А с другой — хорошо. Это граница нашего сектора ответственности, и туда уже идет эскадрилья с «Дальнего Востока». Боевая задача — локализовать прорыв и не дать развернуться атакующим дронам. Наш полк подойдет к месту через три минуты, так что не геройствовать. Если что, уходите к земле не раздумывая.

— Четвертый принял, — произнес Анатолий, наблюдая за тем, как техники убирают с дороги готовых стартовать истребителей.

— Порядок следования — «один, два, три, четыре», распределение целей по основному удаленное. Старт в порядке следования.

— Принял. — Лейтенант еще раз пробежался глазами по приборам своего Су-65 и, дождавшись сигнала, включил силовую установку. Через пять секунд, когда двигатель вышел на режим, отключил тормоза и мягко покатил по широкой, словно проспект, взлетке. Справа и слева можно было видеть машины Гнома и Варана, тоже, как и Анатолия, взлетавших третьей очередью.