– Папа… Ох ты еж твое ж!

Удержаться было сложно.

Папа Римский в письме весьма витиевато сообщал, что Русь – государство великое, но, увы, не европейское. Потому как не знает света истинной веры. Нет-нет, он все понимает и не настаивает, чтобы русский государь срочно переходил в католичество, но ведь общий язык с другими странами искать как-то надо?

А потому не примет ли русский государь у себя папских легатов? Всего несколько человек? И исключительно на добровольной основе?

Нет-нет, никаких иезуитов, мы помним про господина Полоцкого, но вы же понимаете, в семье не без урода, его позиция никак не может отражать нашу…

Опять же, и его величество Леопольд рад был бы прислать посольство…

В наше просвещенное время, вы, как умный и великодушный государь, – ну и еще страница такой болтовни. А по-простому поди откажи!

– А мы можем ему отказать?

Алексею явно не хотелось пускать на Русь кого попало. Хотя почему – кого попало?! Отборных шпионов и как бы не диверсантов!

Софья всерьез задумалась над этим вопросом.

– А стоит ли отказывать? Обидится…

– Нам на его обиду! – фыркнул братец.

– Это верно. Только вот… не мы к ним лезем. Они к нам. Много ли вреда они смогут нанести под приглядом?

– Так и пользы от них не будет!

– Будет, Алеша. Мы не можем замыкаться в себе. И считать, что мы избранные Богом, кичиться своей правотой – тоже. Нам надо развиваться, врастать в другие страны, перенимать у них самое лучшее… Вот как шелк, как бумагу – ведь выделывают теперь все это у нас? Мануфактуры строятся, люди работу получают, а все почему? Потому что из Франции побежали гугеноты.

– Сонь, как ты думаешь, они только шпионы?

– Безусловно, шпионы. Но думаю, у них есть и другие причины сюда приехать. И хотелось бы их узнать.

– Ты склоняешься к тому, чтобы принять их?

– Да, Алеша. Ты против?

– Мне это не нравится.

– Мне тоже. Но и ссориться неохота. Вот если они сделают что-то, что нам не понравится…

– А они сделают?

В темных глазах Софьи промелькнула искорка.

– Как прикажет мой государь.

– Соня!

– Предлагаю согласиться, помариновать их в Архангельске (все равно у нас карантин обязателен), собрать о них все сведения и спустить с цепи Ромодановского. И принять – примем, в грязь лицом не ударим. И узнать больше того, что мы захотим, они не смогут.

– Хм-м… Почему бы нет? Тогда сядь, отпиши в Рим, а мне покажешь.

Соня кивнула.

– Как скажешь, Алеша.

Брат и сестра обменялись понимающими улыбками. Рим так Рим! И бояться тут нечего! Просто, когда понимают, что русских не сломить силой, – начинают войну иного рода. Информационную, дипломатическую… Письмо, которое лежало сейчас на столе, и было таким объявлением войны. И Софья с Алексеем принимали вызов.

Хотите принести на Русь свою культуру? Прогнуть нас под свою гребенку? Ну-ну! Мы еще посмотрим, кто выиграет в этой схватке.

Тут политика-с…

Одно дело – травить соперницу, это все понимают, это нормально. А если тут английские корни? И отравить хотели мать английского принца? А там и самого малыша?

Гнев Людовика, умело подогреваемый иссиня-бледной Анной де Бейль, был страшен. Французские придворные жалели только о том, что они не змеи. Как хорошо бы сейчас заползти куда в щель – да и спрятаться. И не выползать месяц.

Все слуги ее вдовствующего величества были допрошены с пристрастием, кроме трех самых доверенных (с пристрастием – означало и дыбу, и пытки водой, и прочие милые радости в застенках Бастилии), и наконец сознался один из поварят.