|
Настя боялась в этом признаться, была уверена, что насмешит, а то и напугает мужа своими чувствами, но именно тогда поняла, что без него уже не сможет. И удивлялась, как раньше не понимала, что так сильно его любит. Нет, и раньше догадывалась, что её чувства нечто большее, чем просто привычка, но не предполагала, что в душе такой взрыв произойти может. Что она вообще может так сильно любить, до белой пелены перед глазами. Самый счастливый день после рождения Вики, это когда Серёжку из больницы выписали. Настя физически ощущала свою любовь и нежность к мужу, они бились в груди, опережая пульс, пульсировали, сбивая дыхание, и Настя раз за разом прикладывала ладонь к груди, надеясь, безумную пульсацию унять. Но куда там! Хотелось всё бросить, и лишь смотреть на него, заботиться, не отпускать от себя ни на шаг. Чтобы быть уверенной — он принадлежит ей.
Вскоре решили, что пора всё же от родителей съезжать. Своим домом обзаводиться. Серёжка к тому моменту зарабатывать начал вполне прилично, но всё же они с Настей не раз садились вечером за стол, и пытались просчитать свой бюджет. Сколько и на что они тратят, и от чего могут отказаться, пока будут выплачивать кредит. А это ведь не на один год, так что, надо быть готовым к лишениям и проблемам. Но свою квартиру хотелось. Насте просто хотелось — своё, личное! — а вот Маркелов, не привыкший размениваться по мелочам, чётко представлял, что именно нужно его семье и на меньшее соглашаться не желал. Настя даже мысленно ахнула, когда они пришли смотреть квартиру, прикидывая, сколько та стоить может и в какое ярмо они влезают, но, в конце концов, разве не её муж один из самых талантливых молодых адвокатов столицы? Когда-то нужно начинать пользоваться бонусами. Почему бы не начать с покупки хорошей квартиры? — Ты счастлива? — Серёжа сжимал её руками, прижимался к жене, горячо дышал ей в шею, а Настя улыбнулась. Стояла, упираясь руками в подоконник, смотрела во двор из окна их новой квартиры, и дразнила Маркелова своим молчанием. Он навалился на неё, целовал её шею, плечо, прижался крепко, она чувствовала, насколько он возбуждён, но решила его ещё немного подзадорить. — Скажи мне, солнце. Настён… — У меня самый лучший муж, — шепнула она ему. — Ты счастлива? — настойчиво повторил он. Настя повернулась к нему, в глаза посмотрела, потом подставила губы для поцелуя. И кивнула. — Счастлива. Да, в их семейной жизни было всё. Они ругались, разводились, занимались любовью, вместо того, чтобы идти в загс, желая окончательно решить свою судьбу, и поставить на своём браке крест. Бывали счастливы, как никто в этом огромном мире, по крайней мере, им так казалось. Любили свою дочь, любили друг друга, даже если не любили об этом говорить. Настя всегда себя в этом убеждала — муж её любит, просто он не романтик и человек, которому чужды трогательность и трепетность. Но никто и никогда не целовал её так, как он, и не смотрел так, как он, не прикасался к ней, так как он. Он бросал всё ради неё, менял в одночасье свою жизнь, шептал ей на ухо какие-то милые глупости, а потом возмущался в полный голос, удивляясь на самого себя. И всегда возвращался к ней, даже в беспамятном состоянии он всегда искал её. Иногда его возвращения для Насти были не слишком радостными, когда Маркелов не просто приходил домой, а виноватый и на колени вставал, а она в первый момент только делала вид, что простила, не зная, как справиться с обидой и болью у него на глазах, но потом всё равно прощала. Он ведь её муж, и она его любит. Могла накричать, могла разругаться с ним в пух и прах, выгнать спать на диван и не разговаривать неделю… правда, неделю никогда не выдерживала, но каждый раз себя на подобную жёсткость настраивала. Но ведь она его любит, не смотря на все недостатки Маркелова, она его любит. Любит за его достоинства, за отношение к ней и к дочери, за всё, что он для них делает и за то, что готов сделать, хоть под машину лечь. |
