Бандит заржал, а Пошта украдкой выскользнул из кабака. Поставленной цели он добился: теперь он знал, где Профессор, и подозревал, что там же встретит Зубочистку с подельниками.

Оставалось разрулить ситуацию так, чтобы Профессор остался в живых и успел рассказать свою историю.

* * *

Насчет дома затянутый в кожу бандит не обманул – пройти мимо такой махины было затруднительно. Когда-то давным-давно, еще до Катаклизма, это была типичная крымская дача, выстроенная из пористого песчаника и крытая черепицей. Паранойя Профессора вкупе с неограниченным финансированием со стороны Короля Олафа превратили дачу в самую натуральную крепость. Пористый песчаник обложили силикатным кирпичом, а потом еще и обшили стальными плитами – такой «сандвич» выдержит даже прямое попадание тяжелой пули со стальным сердечником, например, из СВД. Окна частично тоже заложили кирпичом, превратив в высокие узкие бойницы с проемами, забитыми армированными стеклопакетами с триплексом и решетками, сваренными из толстой, в два пальца, арматуры. Крышу усилили оцинкованной жестью и панелями солнечных батарей.

Наверняка была на территории поместья (назвать этот комплекс «дачей» не поворачивался язык) и артезианская скважина, и дизель-генератор, и запасы продуктов на леднике в погребе, так что Профессор мог при необходимости выдержать осаду длительностью в пару месяцев.

«А быстрее крепость штурмом и не возьмешь», – прикинул Пошта, оценив оба периметра. С внутренним все было просто – высокий забор из бетонных плит, колючая проволока поверху, прожектора, вышки, пулеметы. Все стандартно. А вот внешний, невидимый периметр мог доставить нападающим парочку весьма неприятных сюрпризов. Были там и мины-растяжки, и инфракрасные датчики движения, и «кричалки», и – наверняка – волчьи ямы с острыми кольями, и обычные противопехотные мины-попрыгунчики…

А еще вокруг поместья постоянно бродили патрули, каждые пару минут переговариваясь по рации.

«Да, – понял листоноша, – тут силой не возьмешь. Придется действовать хитростью».

Он избавился от клоунского наряда, потуже затянул лямки рюкзака, проверил, не гремит ли что из снаряги (старым проверенным способом – попрыгав на месте) и ползком двинулся вперед, прощупывая почву перед собой лезвием ножа, чтобы не нарваться на мину и не провалиться в яму.

Первый патруль прошел у него над самой головой – но не заметил листоношу. Пошта воспользовался тем, что человеческое зрение в сумерках более-менее различает движущиеся предметы – и почти не видит неподвижных. Поэтому листоноша при приближении патруля либо замирал, становясь частью ландшафта, либо замедлял свои перемещения до такой степени, что они становились неразличимы, как ход часовой стрелки механических часов.

На четвертом по счету патруле случился облом: когда он протопал мимо и Пошта возобновил движение, один из охранников решил вернуться – то ли забыл что-то, то ли просто отлить захотелось.

Поште повезло: у охранника затрещала рация:

– Сьомый, сьомый, як справы? – спросили из рации на украинском.

«Сьомый», то бишь седьмой, как раз увидел ползущего чужака и остолбенел, отвесив челюсть. Пошта прыгнул из положения лежа – не самый легкий трюк, ему обучают лишь листонош высшего уровня профессионализма – и ударил охранника сдвоенным апперкотом в подбородок. Видимо, слегка перестарался – хрустнул позвоночник и седьмой стал заваливаться, будучи уже мертвым.

Пошта подхватил тело на лету и бережно опустил на землю.

– Сьомый? – надрывалась рация.