– Пош-шли!

Никто, однако, не выходил.

– Мирные, – заметил другой оборванец.

Дамочка-командир уперла руки в боки и крикнула в вагон:

– Гони их!

– Упираются!

– А ты толкай!

– А если укусит?!

– Мне что, самой туда лезть?!

Видимо, эта женщина была страшнее стада мутантов. Послышалось бормотание, шлепки, и в дверях показалась первая тварь. Существо было сплошь покрыто длинной, свалявшейся в колтуны шерстью, и растопыривало многосуставчатые, непомерно длинные руки, упираясь. В такой позе оно напоминало паука.

– Пшел!

Пинок под зад придал существу ускорение, и оно вывалилось на землю. Тут же подскочили оборванцы, нацепили на мутанта ошейник, цепь от которого тянулась к длинной слеге.

Дело, однако, снова застопорилось.

– Да не могу я один! – в отчаянии воззвал оборванец из вагона. – Пусть еще кто-нибудь!

– Хрипатый и Боец, – распорядилась женщина.

Еще двое скрылись в вагоне. Пошта ждал с интересом. Не хочется мутантам выходить. Догадываются, что ничего хорошего их здесь не ждет. Пока что поведение стада вполне укладывалось в рамки привычных представлений. Коровы тоже не ломанутся из вагона – они не понимают, куда и зачем их привезли, запахи чужие. А тут еще и море рядом. Должны же мутанты чуять море и понимать, какой опасностью оно им грозит. Все-таки поумнее жвачных животных, где-то на уровне собак.

Даже листоношу близкое море заставляло нервничать. Аж волосы на затылке вставали дыбом. Ветра не было, и штиль казался зловещим предзнаменованием.

– Выходи!

– Пшел, пш-шел!

– Вперед, скотина безмозглая!

Теперь мутантов выталкивали одного за другим, еле успевали привязывать. Пошта внимательно следил, не появится ли ребенок, но пока что все твари были здоровыми и мало напоминали разумных существ. Пошта и профессор переглянулись. Странно это.

Твари не сопротивлялись, Пошта даже не понял, зачем их приковывать к слеге. Хватило бы пастуха с кнутом.

На третьем десятке в теплушке вновь произошла какая-то заминка.

– Какого… – услышал Пошта удивленный голос одного из оборванцев.

А потом выпрыгнула тварь. Расслабившиеся покупатели оказались не готовы к встрече с агрессией и потому растерялись. Мутант этот был особенно отвратительным: он стоял на четвереньках, на спине у него гребнем топорщились выросты позвонков, удлиненная морда заканчивалась подвижным пятаком, а выступающие клыки наводили на мысль об отнюдь не дружелюбном характере. Кроме четырех основных у твари оказались две дополнительных конечности – пара хлипких, будто детских, ручек с локтевыми суставами, торчала у него из плечевого пояса. Пальцы их судорожно сжимались.

– Мама! – завопил мутант. – Где моя мама?

Пошта вздрогнул, будто его ударили. Все замерли.

– Мама! – повторила тварь.

Нет, она не была разумной. Наверное, эти слова – все, что осталось в измененном мозгу создания. Но фраза подействовала даже на оборванцев – они замерли. У них было огнестрельное оружие (правда, вряд ли в избытке патронов), но никто не стрелял. А листоноша вообще позабыл о том, что нужно действовать.

Рыча, тварь разворачивалась, обводила собравшихся ненавидящим взглядом маленьких желтых глаз.

– Мама! Где моя мама?

На листоношу нахлынули воспоминания.

Он практически не помнил родную мать, так как был ещё мальцом, когда её убили. Приемные родители относились к нему как к собственному сыну, и маленький Захарка отвечал им взаимностью. Два года назад он узнал, что на хутор атамана Микулы напала спасавшаяся от пожара стая степных волков-мутантов. И те, кто не погиб от лап и зубов огромных хищников, сгорели в огне.