– Гаденыш ты лживый, – продолжал листоноша. – Я же тебе жизнь спас. Из Балаклавы вывел. А ты, мерзота? На Летучий Поезд твои люди напали? В Севастополе своих же опять подставил под огонь. Теперь вот со Ступкой связался, с покойничком-то.

– Пошел ты… – сплюнул сквозь зубы кровавый сгусток Зубочистка.

Пошта покивал:

– А врал-то, врал! Я-де пилотом был! Гражданской авиации! Жена и дети погибли! Сталкером хочу стать! А на деле – обычный ворюга, да еще и неудачник к тому же. Лох, по простому говоря, – продолжал глумиться Пошта.

– Сам ты лох! – взвился, насколько позволяли веревки Зубочистка.

Пошта мысленно ухмыльнулся. Первая часть допроса – выведение субъекта из равновесия, прошла успешно.

– Ты ничего не перепутал? – уточнил листоноша. – Это ты тут сидишь связанный и побитый. А я – стою над тобой, свободный. Так кто из нас лох?

– Ты! – прорычал Зубочистка. – Ты – лошара! Листоноша! Холуй сектантский! А я – вольный человек, вольный! Что хочу – то и делаю, нет надо мной никого! Вольному – воля!

– Так уж и никого? – прищурился Пошта. – А перфокарту ты, небось, для собственного удовольствия спер. Так, почитать на досуге… А ну отвечай, кто тебя нанял?! – вдруг гаркнул листоноша.

Зубочистка съежился в ожидании удара и пискнул:

– Профессор…

– Кто-кто?

Тут бандит спохватился и горделиво вскинул подбородок:

– Не твоего ума дела, листоноша!

Пошта не был большим сторонником пыток – негуманно, да и не практично, но когда допрашиваемый уже «поплыл», небольшое болевое воздействие было, увы, необходимо.

Он присел на корточки над Зубочисткой, взял его двумя пальцами за локтевой сустав и надавил на нервный узел. Зубочистка взвыл от боли.

– Слушай сюда, Зубочистка, – проникновенно начал Пошта. – Я же тебя убивать не стану. И даже пытать не стану. Я тебя просто-напросто отдам казакам. Есаулу Тапилине. И скажу, что это ты, сучонок, дочку его Олесю продал сектантам Серого Света. А казаки знаешь, что с тобой сделают?

Зубочистка завертел головой.

– Тут два варианта. Либо в Казачью Сечь отправят, к гетману Дорошенко, – продолжал Пошта, – где будет ждать тебя хороший кат… знаешь, что такое кат? Палач. Который умеет на палю натягивать… то бишь, на кол сажать, есть такой старинный обычай в Казачьей Сечи. Либо – если я попрошу – продаст тебя есаул Тапилина Бахче-Сарайскому хану Арслаю Гирею Второму, с которым я тоже лично знаком. А уж хан… у хана, знаешь ли, гарем есть. А в гарем нужны кто? Ну-ну, не бледней. Наложниц и без тебя хватает. Евнухи туда нужны, уразумел? Чикнут твои причиндалы – и будешь евнухом.

Зубочистка совсем сник и задрожал.

– Понял теперь, с кем ты связался? – уточнил Пошта. – Я всех знаю. И есаула, и гетмана, и хана, и бога, и черта. С листоношами лучше не ссориться, неужели не слыхал? Поэтому кончай строить из себя крутого бандюка и выкладывай все как на духу. Где перфокарта, кто такой профессор, и нафига ты все это замутил.

Зубочистка вздохнул и промямлил:

– Нету перфокарты. Стырили ее у меня.

– Кто?

– Кто-кто… Подельнички мои, сучьи потроха. Опоили меня, как маленького, в Симферополе. Есть там такой кабак, «Мрiя» называется. Там и опоили. Клофелином что-ли. Как очухался – ни подельников, ни перфокарты, ни оружия, ни патронов. Как лоха, – чуть не всхлипнул Зубочистка.

Пошта скривился. Погоня за перфокартой начинала ему надоедать.