Дик Фрэнсис. Крысиные гонки
Пассажиры заказали рейс на полдень, но, когда я приземлился в одиннадцать сорок, они уже сидели в баре. Перед тремя стояли бокалы с двойной порцией виски, перед четвертым – лимонад. Угадать их не составило труда: на спинках стульев, стоявших вокруг маленького стола, висели четыре легких плаща и три футляра с биноклями, а на сиденьях лежали два экземпляра газеты “Спортинг лайф” и маленькое седло. Четыре пассажира стояли рядом, но их позы и выражения лиц показывали, что эти люди собрались по делу, а не по дружбе. Они не разговаривали друг с другом, хотя создавалось впечатление, будто они о чем-то болтают. У рослого на лице явно читалось раздражение. Самый маленький, очевидно жокей, страшно покраснел и стоял вытянувшись, как струна. Еще двое, пожилой мужчина и средних лет женщина, вроде бы бессмысленно уставились в пространство, но взгляд выдавал бешеную активность мыслей, крутившихся в их головах. Я пересек просторный холл, подошел к ним и сказал, ни к кому не обращаясь: – Майор Тайдермен? – Да. Пожилого мужчину, который ответил мне, произвели в майоры страшно давно. Ближе к семидесяти, чем к шестидесяти, но все еще с крепеньким телом, с завитыми усиками и острыми глазками, он зачесывал редкие седоватые волосы на одну сторону, чтобы прикрыть лысину, голову держал скованно, а подбородок старался подтянуть к шее. Вид напряженный. Очень напряженный. И озабоченный. На мир майор смотрел с подозрением. Легкий, желтовато-коричневый в крапинку, пиджак покроем слегка напоминал о военном прошлом майора. В отличие от других, он не вешал бинокль на спинку стула, а носил на ремешке через грудь, так что футляр покоился на животе, будто меховая сумка шотландских гвардейцев. По обе стороны от бинокля гроздьями висели разноцветные металлические и картонные значки его клуба. – Ваш самолет прибыл, майор, – доложил я. – Я Мэтт. Шор... Пилот. Он смотрел через мое плечо на дверь, словно ожидая увидеть кого-то еще. – Где Ларри? – наконец резко спросил он. – Уволился, – ответил я. – Получил работу в Турции. Майор, точно от толчка, перевел взгляд на меня и тоном обвинителя сказал: – Вы новичок. – Да, – согласился я. – Надеюсь, вы знаете дорогу. Он не шутил, а выражал вполне серьезные опасения. Я вежливо заверил его, что постараюсь не сбиться с маршрута. Еще один пассажир, женщина, стоявшая слева от майора, довольно вяло сообщила: – Когда я в последний раз летела на скачки, пилот заблудился. Я взглянул на нее и состроил улыбку, почти как на рекламном плакате: “Вы можете нам доверять!” – Погода сегодня неплохая, так что нам нечего бояться, – добавил я к улыбке. Это была неправда. Прогноз погоды обещал к полудню скопление дождевых облаков, что типично для июня. И никто не застрахован от возможности заблудиться, если что-то пойдет неправильно. Женщина окинула меня недоверчивым взглядом, и я перестал напрасно заботиться об атмосфере доверия. Ей это было не нужно. Она и так была абсолютно уверена в себе. В пятьдесят лет она выглядела хрупкой. Прямая челка седеющих волос, завитками обрамлявших щеки. Под густыми черными бровями кроткие карие глаза. Нежный рот. И все же она держалась и вела себя как человек, облеченный властью, как командир много выше чином, чем майор. И она единственная из группы не казалась наперед раздраженной от возможной неудачи полета. Майор посмотрел на часы. – Вы рано прибыли. У нас еще есть время повторить. – Он повернулся к бармену и приказал наполнить бокалы, потом, будто вспомнив, обратился ко мне: – Вам тоже? – Нет, благодарю вас, – покачал я головой. – Никакого алкоголя в течение восьми часов перед полетом. |
