Изменить размер шрифта - +

— Фронт-то ты всегда против меня держал. Чего хочешь, Рыжов?

— Я к тебе как к эксперту. Улавливаешь?

— Это значит, ты меня попросишь кого-то заложить. Верно? Но я тебе не помощник. С преступным миром у меня связи обрублены. Так! — Копченов соответственно махнул рукой. — И нет никаких связей.

— Сергей Фомич! Не лепи горбатого. Я тебя за бажбана не держу, но и ты меня не записывай в лохи. Такие авторитеты, как ты, на пенсию не выходят.

— Да, но они и на пенсии не становятся стукачами. Я ведь знаю, что тебе надо. Ты про кого-то спросишь, я скажу. Потом его за мокрый зад и в мешок. Так? Кем в таком случае станет честный гражданин новой России Сергей Копченов?

— Сперва выслушай. На живца с твоей помощью я никого ловить не буду. У меня на руках труп. Надо его опознать.

Копченов оживился. На лице прочитывалась заинтересованность.

— Из деловых?

— Это я и хочу выяснить.

Копченов задумался. Погладил лысину, посмотрел на потолок.

— Вот что, давай фотку. Мертвого увижу — укажу, на живого — нет.

Рыжов открыл папочку, вынул фотографию и подал собеседнику.

На снимке был изображен торс без головы с одной рукой и одной ногой. На спине, на изрядно подгоревшей коже, виднелся шрам-келлоид, жгутом протянувшийся от левой лопатки до поясницы.

— Кто его так? — спросил Копченов.

— Ты о чем? О шраме? Или…

— Я об или, потому как о шраме все знаю сам. Это работа Кузи Винта. Он горячей кочергой оттяжку дал…

— Выходит, знаешь кому?

— Знал, Рыжов. Это был собственной персоной господин Рубец. Тебе о нем по штату знать положено. Он из ментов на волю ушел…

Итак, убит Константин Бабич, милиционер, вставший на преступный путь, отсидевший три года, потом исчезнувший из поля зрения. Значит, именно он был нанимателем Жердяя — Баринова на странную роль подставки в какой-то сложной комбинации. Незадорого, выходит, тебя купили, Рубец, незадорого. Прав Артем: в этом деле надо искать главного…

В это же время Катрич обходил последние квартиры последнего подъезда в доме на проспекте Победы. И здесь ему неожиданно повезло. В одной из квартир третьего этажа (Катрич шел сверху вниз) он свел знакомство с Таисией Михайловной Луки-ной, старушкой лет семидесяти пяти. Не познакомился, а именно свел знакомство в полном смысле слова.

На звонок дверь открыла невысокая худенькая женщина с седой, аккуратно уложенной прической. Она придирчиво прочитала документ, предъявленный Катричем, и предложила:

— Входите.

Он вошел в чистенькую однокомнатную квартиру, вымытую, ухоженную, или, как иногда говорят, «вылизанную». На небольшом коврике, сшитом из цветных шерстяных лоскутов, снял ботинки, не рискуя шагнуть дальше в обуви.

— Что вы, что вы, — почти испуганно воскликнула хозяйка.

— У вас так чисто, — признался он смущенно, — хоть на руках иди.

Польщенная похвалой хозяйка приветливо улыбнулась.

— Проходите прямо в комнату. Я сейчас вскипячу чай. Это не долго, он у меня еще теплый.

— Пожалуйста, не надо, — почти испуганно возразил Кат-рич. Гонять чаи, когда времени в обрез, а работы непочатый край, ему не очень хотелось.

— Нет уж, — сурово возразила Таисия Михайловна. — Все вопросы вы зададите за чаем. — Она понимающе посмотрела ему прямо в глаза. — Не пугайтесь, я вас не заболтаю. Будет так: вопрос — ответ. Но за столом.

Пришлось смириться.

Действительно, ждать пришлось совсем недолго. Чай, вазочки с белыми сухариками и вареньем появились на столе в один миг, и хозяйка села напротив Катрича.

Быстрый переход