Щетинин не был бескорыстным врачом и не хотел этого скрывать. Он считал, что труд и нервы, растраченные хирургом, должны хорошо оплачиваться. Поэтому блестящий проктолог ни одной операции на прямой кишке не делал бесплатно. В Рогозинскую из Придонска он переехал после дисциплинарного взыскания, которое ему объявили медицинские власти за нарушение принципа безвозмездной социалистической лечебы. И сразу в станицу потянулись страждущие и мучимые геморроями пациенты. Щетинин снова оперировал, заранее и в открытую предупреждая больных:

— Простите, но канализацию я ремонтирую только за деньги. На строптивого хирурга продолжали катать жалобы, возникло судебное дело. Но когда оно, прошнурованное и скрепленное печатями, дошло до областного прокурора, тот взял толстую папку под мышку и лично отправился в Рогозинскую.

— Николай Николаевич, изнемогаю! Замучил окаянный геморрой!

— Почечуй, — поправил его хирург, в свою очередь замученный следователями, — так будет по-русски. Можете более народно: разруха в сраце…

— Какая разница? — спросил прокурор.

— Никакой, но мне приятней, когда со мной говорят по-русски.

— Вы шутите, а мне хоть помирай, — взмолился прокурор.

— Простите, уважаемый, канализацию я ремонтирую за деньги. Бесплатно копаться в задницах, даже если они руководящие, в том числе прокурорские, мне не очень приятно…

Так Щетинин отстоял принцип, который позже стал законным в отношениях врачей и пациентов.

Взяв под свою опеку районную больницу, Щетинин вложил в нее немало собственных средств, заработанных операциями, и превратил среднее лечебное заведение в хорошую, работающую на современном уровне клинику. Здесь все знали свое место, делали свое дело без подсказок и понуканий.

Получив срочный вызов, Щетинин уже через пять минут был в больнице. Он вошел в операционную быстрым шагом, на ходу поправляя зеленый халат.

— Что у нас? — спросил он сестру, стоявшую у стола, на котором лежал пострадавший.

— Огнестрельное сквозное ранение. Правое плечо. Большая потеря крови.

Щетинин требовал от врачей и сестер лаконичных оценок и сумел добиться успеха.

— Кто он?

Подошла старшая операционная сестра, молодая невысокая женщина с розовыми щеками и голубыми ясными глазами.

— Милиционер. Двадцать шесть лет. Фамилия Лекарев. Группа крови — нулевая…

Сестра докладывала внешне спокойно, но Щетинин чувствовал — волнуется. В их глуши, еще только догонявшей города, огнестрельное ранение все еще оставалось событием из ряда вон выходящим. На стол хирурга здесь чаще попадали залетные лихачи, врывавшиеся в инвалидность на мощных моторах своих иномарок. Одного из них Щетинин собирал по частям, когда в операционную ввалились два крутоплечих громилы — спортсмены-телохранители пострадавшего.

— Смотри, лепила! — заорал один из них на Щетинина. — Чтобы шеф был здоров, как раньше!

Он сделал шаг, пытаясь приблизиться к операционному столу.

— Пошел вон, мерзавец! — заорал Щетинин. — И мотайте оба на место, где ваш бай рассыпался на части. Поищите пенис. Пока что его в комплекте нет.

— Что поискать? — не понял мускулистыми мозгами спортсмен.

— Пошел вон! — снова рявкнул Щетинин. — Спроси на выходе у грузчиков. Они тебе объяснят, что искать… Лекарев уже был готов к операции.