И снова все заговорили разом. Поль Вермерен наконец нашел то, за чем пришел — право на существование, на свои собственные воспоминания, не нуждаясь больше в памяти Тьери Блена. Полностью успокоенный, он решил, что пора уходить, но тут Брижит потребовала тишины.

— Я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы пришли сегодня почтить память Тьери.

Кивки, поднятые стаканы. Она помахала рукой, поясняя, что еще не закончила.

— Если быть откровенной, это не единственная причина, почему я пригласила вас сегодня. Как вы, может быть, знаете, поиски Тьери официально прекращены за отсутствием улик. Я часами разговаривала с полицейскими, которые обязаны сделать все возможное. Но закрытие дела меня не устраивает. Я не могу с этим смириться.

Слушатели придерживались противоположной точки зрения. Пунш дал себя знать, задумчивость сменилась всеобщим оживлением, свидетели стали гостями, готовыми продолжать праздник. А Брижит напомнила о трагедии.

Ее трагедии.

— Я решила, что если все, кто его знал, соберутся вместе, мы можем объединить наши показания, собрать информацию, которой нет у полиции. Если мы все вместе постараемся вспомнить последние дни перед его исчезновением, может, мы найдем улики, даже самые незначительные, которые позволят продолжить поиски. Надежда еле теплится, но я должна идти до конца. Я всю жизнь буду упрекать себя за то, что не пыталась ничего сделать.

— …

— ?..

Никто не откликнулся на ее слова, и в зале повисло тягостное, беспокойное молчание. Расстроенному Полю хотелось присесть где-нибудь в сторонке.

Значит, это она.

Брижит.

Она общалась с полицией, ждала результатов следствия, надеялась. Совершенно ясно, что это она заявила об исчезновении Блена. Почему она так поступила? Блен был для нее всего лишь клиентом. Он не мог припомнить ни одной двусмысленности, ни одного взгляда, которыми обмениваются, даже не желая того, словно молчаливый уговор между мужчиной и женщиной. Он не помнил, чтобы когда-нибудь обращал внимание на ее ноги, декольте. Не мечтал о ней. Он не помнил, чтобы когда-нибудь — пусть даже в шутку — пытался ее соблазнить. Для него Брижит была очаровательна, прелестна, внимательна, лучезарна. Много, но ничего более.

Перед уходом все, даже самозванец, нашли что сказать. Анна не признавалась себе, но ей претила мысль о том, что Блен жив. Слишком иррационально, слишком неправдоподобно. Блен не был материалом для газетной хроники, Поль даже обиделся. К счастью, большинство оказались пессимистами, стремящимися похоронить надежды Брижит и подготовить ее к худшему. Она стала женой моряка, которая, несмотря на объявленное кораблекрушение, ждет чуда. Женщина, которая отдала бы что угодно за уверенность. Настолько она была привязана к Блену. Он почти умилился, когда увидел, что Надин подошла ее утешить.

— Он будет жить в нашей памяти.

— Если он умер, мир праху его, — добавил Дидье.

— Если он жив, давайте уважать его выбор, — осмелился предложить Мишель.

Поль скрестил пальцы, чтобы на этом все и закончилось. Когда последние приглашенные ушли, у Брижит был вид вдовы. Поль подхватил свою кожаную куртку со спинки стула, но Брижит уже бежала к нему:

— Останьтесь на минутку, я провожу остальных.

Приказ. Мягкий, нерешительный, но приказ. До последнего рукопожатия, последних благодарностей Поль чувствовал, что его сердце бьется так, что вот-вот выскочит из груди. Он боялся, что маска Вермерена не удержится под взглядом влюбленной женщины.

Поль уже почти поверил в этого Блена. Аньес оставила для него местечко в своей памяти, парикмахер чувствовал, что стал лучше благодаря ему, даже самозванец смог выставить его исключительно духовным человеком. И этот полный достоинств мужчина был настолько слеп, что не разглядел чувств Брижит?

Они оказались вдвоем в неожиданно пустом и гулком зале.