– А, – гость понимающе закивал. – Не может старый конь без борозды. И что, помогает? Есть результат?

Кавказцы переглянулись: похоже, у них выпытывают их производственную тайну.

– Есть маленький навар. Женщины, что с его картонками ходят, приносят больше, – буркнул младший.

– И инвалиды тоже. Детей учит, как плакать, где грязь размазать.

– И когда он отдаст вам свой долг?

Старший мечтательно посмотрел в угол вагона и промолчал.

– Год! – решительно сказал младший.

– А выкупить долг можно?

Очень скоро все четверо ехали по моросящей Москве в сторону Замоскворечья. Чайник – в нормальной жизни Бладилин Иван Сергеевич, трезвый, грустный, смотрел в окошко. Он вообще мало пил, в отличие от большинства безногих.

– Зря ты, Петруша, меня домой везешь.

– Почему?

– Все равно ведь сбегу.

– Наташку порадуй, она ж тебя любит, и малышки любят. Чего тебя на улицу тянет, да еще к таким упырям.

– Не к упырям, а к народу, к настоящему делу, братишка.

Петров самодовольно усмехнулся:

– Так вот, могу с тобой поспорить на какие хочешь бабки: в ближайшие полгода никуда ты не сбежишь.

Бладилин встрепенулся:

– Неужели?!

– Да, да, и ты в команде.

Когда машина остановилась у дорогого дома с роскошными стеклопакетами в окнах и будкой спецвохры, Петров позвонил наверх и сообщил радостную новость.

– Что ж, пока жена бежит сюда к тебе навстречу, скажи мне, отчего у тебя такая кличка неуважительная – Чайник? Тебя, я заметил, ценят даже там, на дне дна.

– Это очень легко объясняется. Чайник, в моем случае, это не Самовар, понял? Самовар – это когда ни рук, ни ног, а у меня ручки-то вот они, помнят работу ручки-то.

Тут сверху, из квартиры, спустилась Наташа – крупная молодая женщина в роскошном халате и с распущенными волосами. Отказавшись от помощи людей Петрова, она сама подхватила мужа на руки и понесла в дом мимо привычно зевающих консьержей, приговаривая что-то вроде: «Ты мой маленький, Ванечка любименький, где ты катался, где скрывался?»

Приняв два доклада – от Шварца и Петрова, – начальник службы безопасности потянулся в кресле всем длинным сильным телом. Он любил эту ситуацию – ситуацию нарастания, когда еще почти ничего не просматривается над горизонтом обычного течения событий, но ему-то уже известно: мир сделался немного другим и будет меняться в нужную сторону.

«Пожалуй, сегодня можно было бы нанести еще один штришок на новое полотно. Где там у нас господин кандидат? Кушают чай после бассейна?»

– Что это? – спросил Андрей Андреевич, когда Капустин протянул ему телефонную трубку.

– Телефон с уже набранным номером.

– Каким это?

Недовольным движением, но телефон кандидат принял.

– Это номер Юры Брауна.

– Что?! – И трубка полетела в сонный, уже законно отдыхавший на сегодня бассейн.

Они немного посидели молча, неприязненно поглядывая друг на друга. Вернее, Андрей Андреевич глядел неприязненно, Капустин – с сожалением. Кандидат наконец сказал:

– Ну и что же ты не даешь мне второй телефон? – Тон его был отнюдь не извиняющимся.

– Вы же все равно не станете ему звонить. Кандидат резко вскочил.

– Да, я не хочу звонить этому недоноску! Капустин смотрел на воду.

– Он нам нужен.

Андрей Андреевич оскалился, сделал несколько шагов вдоль бассейна, развернулся, сделал несколько шагов обратно.